Его Величество Случай — @дневники: асоциальная сеть

вторник, 22 июля 2014

01:36

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

URL

01:27

Что вспоминлось и надумалось.

Пара слов о "Пустой короне".

А вот эту серию я назвать экранизацией могу совершенно спокойно. Да, не всё гладко, есть свои "неполадки в пробирной палатке", они всем, кажется, известны. Чего один "потемневший" Омерль стоит, мне не сразу удалось понять, что этот мавр в качестве жертвы современным условностям - это вот этот бледненький мальчик, что от Ричарда хотел убежать прямиком по морю.)Да, не всё гладко, есть свои "неполадки в пробирной палатке", они всем, кажется, известны. Чего один "потемневший" Омерль стоит, мне не сразу удалось понять, что этот мавр в качестве жертвы современным условностям - это вот этот бледненький мальчик, что от Ричарда хотел убежать прямиком по морю.)
Но это всё ладно, главное, дух шекспировский сохранили, в людях прежде всего, в характерах.

Я, например, запомнила с первой же серии Бена Уишоу. Мне кажется, Ричард из него замечательный. Очень тяжело играть такую роль, когда словно идёшь по канату над двумя пропастями и вынужден преодолевать дикое искушение свалиться в одну из пропастей. Первый соблазн - представить Ричарда как человека эгоистичного, жестокого, капризного, который переживает глубоко личную драму - утрату короны. А второй - впасть в излишний пафос и представить героя истинно шекспировским сумасшедшим - человеком, стоящим выше остальных, на позиции истины. Ричард - это золотая середина, человек, от личного страдания приходящий к переоценке своего существования, при этом остающийся собой. Он отдаёт корону в обмен на жизнь, но сам сомневается, достоин ли теперь именовать себя королём - ведь корону не отняли силой, сам отрёкся. И, вместе с тем, он остаётся помазанником божьим, этого силой отнять нельзя. Вспоминается отчего-то "Константин", там ангелок был, который убеждён был в том, что люди могут стать достойными спасения, лишь очистившись, пройдя через боль и страдания. Вот примерно это и переживает Ричард, от себя уходит к душе своей. Даже аллюзии с Христом провели. И Бен здесь справился прекрасно, сохранил всё.

Принц Хэл становится Генрихом. Порадовало, что это не два несовместимых человека, а очень даже верится, что король вырос из этого молодого человека.
Хэл прекрасно осознаёт, что компания из "Кабаньей головы" - не чета ему, но там он хоть дышать может чуть свободней, кроме того, в самом начале высказывает одну интересную мысль. Эту мысль много позже несколько перефразировал Билли Флин из "Чикаго", обсуждая со своей клиенткой стратегию защиты: "Есть кое-что, против чего они <общество, люди> не смогут устоять - кающаяся грешница". Хэл стоит перед нелёгкой задачей удержания трона, его отец отнял корону и правил, но вот наследник ли Гарри? Отец, впадший в паранойю, обвиняет во всех мыслимых и немыслимых грехах, и принц решает таким вот образом заслужить любовь людей, которые к нему, признаться, полностью безразличны, но не устоят перед вмиг переменившимся к лучшему принцем.

Он ведь жутко одинок. При дворе у него нет близкого человека, даже с братьями он не настолько близок. А вот в "Кабаньей голове" у него есть Пойнс, который за неимением лучшего называется другом.
С Пойнсом много неясностей. Во-первых, он тоже не чета Пистолю, Бардольфу и иже с ними, он и выглядит иначе, и ведёт себя. Во-вторых, его знают при дворе, брат Хэла упоминает, от него принц узнаёт новости о готовящемся нападении Перси, принесённые в "Кабанью голову" кем-то из придворных. То есть с Пойнсом и говорить не гнушаются. При всём этом он не ровня принцу, это тоже заметно. И он один не ищет от Хэла никаких выгод, после воцарения Гарри бесследно исчезает.

Пойнс Хэлу друг, есть теория, что Фальстаф - этакий двойник отца. По принципу "хороший папа - плохой папа", если король в своём безумии сына истязает всеми способами доступными, то Фальстаф - добрый старший товарищ, с которым всё можно. Не верю я этой трактовке. Слишком уж Фальстаф алчен до того, что от своего "милого мальчика" получит. Да, он испытывает к принцу некую симпатию, но гораздо больше симпатизирует перспективам быть рядом с принцем, а впоследствии, королём. И вообще неприятный крайне персонаж. В глаза врать израненному в бою человеку, что именно ты, просидевший в кустах, убил Перси... бр-р-рр. Тут, кстати, Хэл повёл себя совсем почти по-Генриховски.

И в Генрихе виден Хэл, заметен, тот же одинокий человек с огромной ответственностью на плечах. Мне нравится та глубокая человечность, что в нём осталась, она в таких, на первый взгляд, мелочах. Вот после битвы в Криспианов день он совершенно спокойно падает на колени посреди лагеря, среди солдат, военачальников, чтобы возблагодарить Бога за чудесно малые потери в бою сравнительно с огромными потерями противника. И не испытывает ни малейшей неловкости. А вот в вечер перед битвой молиться о победе он уходит из лагеря и, заметив мальчишку-оруженосца, спешит удалиться с видом "никто тут на коленях не стоял", да и мальчик старается слиться с кустами. Просить король не очень-то любит.) Описание ужасов войны в захваченном городе, когда его существо, кажется, протестует против них, а ведь исполнил бы всё, что насулил. С Кэтрин, опять же, совсем же Хэл просыпается. Почти идеальный король не перестаёт быть человеком. Мне в этом отношении очень решения монолога о Криспиановом дне понравилось. Он часто решался как напутственная такая речь солдатам, он для этого очень подходит. И король становился на возвышение и, окружённый солдатами, зажигает их сердца перед предстоящей битвой. А тут иначе решено, тут король говорит с военачальниками, в стороне от простых солдат. Социально они равны, стоит король с ними на одном уровне и физически. Они почти все - его родственники к тому же. И монолог, к слову, вызванный замечанием дяди короля, звучит совсем не как напутственная речь солдатам, а как разговор "со своими", ощущение, простите, что "Остапа понесло". Король не подбирает слов, он сердце высказывает, звучит это всё гораздо искреннее. Не в том смысле, что солдатам бы король врал, но напутственная речь - это уже налагает определённые рамки, в которых монолог даже несколько предсказуем. Не скажешь же ты своим солдатам "идите и умрите", нет, тут очень к месту будет именно уравнять их с собой, это логично. А вот те же слова, сказанные людям одной с тобой крови звучат уже иначе, не так громко.

А закончить хочется воспоминанием, довольно странным, о интересной игре с языками в этой истории. Чудная кельтская песня, забавный урок английского, не менее забавный "экзамен". Заставили и подумать, и улыбнуться.

@темы: кино, размышлизмы

URL

воскресенье, 20 июля 2014