Ну что ж. Вот и закончилась ЗФБ, буду понемногу выкладывать свои крупицы.)
Грустно, на самом деле грустно. Практика подтвердила теорию - не моя история ЗФБ. Даже половины идей не удалось реализовать. Зимой нет сил, никаких, ни моральных, ни физических, ни творческих. Очень маленькие дедлайны деморализуют и парализуют вконец. Сейчас я бы вздохнула и сказала, что теперь с солнышком силы появятся, и как запишу к лету! Но и тут грусть-тоска - не пойдёт моя команда любимая, где обжилась и пустила корешки, на эту сомнительную авантюру с АОЗом. Остаётся надеяться на некий дайри-аналог битвы.
А пока работы. Их мало, некоторым повезло - их заметили и погладили, одна осталась невидимкой. Но я их все люблю. Начну с работ для команды
WTF History Porn 2020. Без внимания они не остались, спасибо Величеству.)
Название: Прогулка
Канон: РПФ, спектакль Грегори Дорана "Ричард II"
Бета:
nadik1Размер: драббл, 389 слов
Пейринг/Персонажи: Ричард II Плантагенет, королева Изабелла
Категория: джен
Жанр: виньетка
Рейтинг: G
Краткое содержание: прогулка двух одиноких людей.
Примечание: эта история родилась в результате удивительного симбиоза спектакля, картины Фортунино Матания «Ричард II, король Англии, со своей супругой Изабеллой Валуа» и песни Игоря Азбиля «Милая девочка».
Размещение: только после деанона с разрешения автора
читать дальше— Коня!
Ричард вылетает из ворот Виндздорского замка, бескровное лицо страшно, пальцы вцепляются мёртвой хваткой в поводья подведённого коня. Король взлетает в седло. Где-то справа раздражающе пиликают флейты королевского выезда.
Ричард уже готов сорваться с места, когда один из тоненьких голосков, гораздо более мелодичный, отделяется от общего писка:
— Позвольте сопровождать вас, Ваше Величество!
— Милостию Божию… мы соизволяем, — выдыхает Ричард, прожигая королеву Изабеллу почти слепым от ярости взглядом. И срывается с места.
Пиликанье флейт стихает очень быстро. Рыжий статный конь хрипит и уносит короля подальше от людей, в летние поля, навстречу тёплому вольному ветру. Он налетает, свистит в ушах, режет на куски и пускает по собственному следу смятение, ненависть, отчаяние, будто ключевой водой омывает лицо. Король вздыхает глубже, спокойнее, и вдруг замечает, что не один.
Маленькая кобылка королевы старательно и упрямо следует за ним. Ричард удивлённо поднимает брови и натягивает поводья, принуждая горячащегося коня умерить бег, так, чтобы белая лошадка с ним поравнялась. Конь всё ещё бежит быстро, но кобылка, воспользовавшись короткой передышкой, ловит ритм его бега и всё так же неотступно держится рядом.
— Нелёгкая прогулка, Ваше Величество?
Изабелла смотрит вперёд и не отвечает. Ей хочется не отстать, но и нестись так быстро страшно. Ричард улыбается, и эта улыбка так не похожа на обычную в последнее время саркастичную усмешку, что многие бы удивились. Король понемногу натягивает поводья, уводит коня из полей, залитых солнцем, в тенистую рощу на берегу реки. Лошадка королевы встряхивает убранной гривой, труся рядом со смирённым рыжим жеребцом.
Ричард больше не пытается говорить. Он следит за Изабеллой. Успокоившись после гонки, она о чём-то тяжело задумывается. Ричард знает, о чём. О том, что её продали ради мира. О сумасшедшем отце. О братьях, которые, возможно сгинут в борьбе за власть.
Кукла Изабеллы, нежная девочка в платье из обрезка королевской попоны, падает из её рук. Изабелла не замечает этого. Не замечает она и Ричарда, остановившегося, чтобы поднять игрушку.
Он едет рядом, теперь совсем тихо. Он тоже размышляет. Вспоминает. В её возрасте он задыхался на тренировочных площадках, пытаясь стать воином, заслужить благосклонность отца, сбивал руки до крови. А потом стал королём. И разучился верить словам. Затем один за другим ушли все, кому можно было верить без слов.
Он смотрит на эту девочку в пыльной дорожной накидке, помчавшуюся за ним, и ему кажется, что верить всё же можно.
В замок они возвращаются пешком, ведя усталых коней, и весело смеются над остротами сэра Чосера.Название: Молитва
Канон: исторический РПФ, спектакль Грегори Дорана «Ричард II»
Автор: WTF History Porn 2020
Бета:
Iren9Размер: драббл, 575 слов
Пейринг/Персонажи: Ричард II Плантагенет, Анна Чешская, герцог Роберт де Вер.
Категория: джен с элементами гета и слэша
Жанр: драма
Рейтинг: G
Предупреждения: вольности с историей, неграфичное описание забальзамированного тела, автор упорно представляет Ричарда таким, каким его представил в постановке Дорана Теннант.
Краткое содержание: Ричард вынужден был попрощаться с двумя дорогими людьми.
Размещение: только после деанона с разрешения автора
читать дальше…Exaudi orationem meam
Ad te omnis caro veniet…
Пение затихло, словно растаял последний солнечный луч.
— Amen, — гулко раздалось под сводом капитула. У Ричарда не получалось быть тихим, когда следовало бы. Однако он осенил себя крестным знамением- холодно , величаво. И тут же сорвал крышку гроба, треснувшую, будто от испуга, при виде такой ярости. Где-то вскрикнули певчие.
Ричард стоял, низко склонившись над гробом, вглядываясь в восковые черты забальзамированного лица. Он терпел нужду? Голодал? Страдал? Да, говорили туго обтянутые жёлтой, неестественно гладкой кожей скулы, да, говорили запавшие тусклые глаза, да, говорили редкие полуистлевшие волосы.
Ричард боится представить это лицо при свете дня. Сейчас, в сумерках осеннего вечера, в хмуром постукивании дождя за окнами, в мрачной тишине капитула, куда никто не пожелал явиться для прощания с покойником, Ричард видел и слышал одно — укор. Тёмные витражи, представляющие апокалиптические картины, не внушали и половину того ужаса, что разрывал сердце короля от мысли, что этот некогда блестящий человек — лишь кожаный мешок без требухи, а душа, что мягко светила из глубины глаз, терпит адские муки.
— Requiem aeternam dona eis Domine, et lux perptua lceat eis. Requiscant in pace. Amen.
Слова молитвы тонут в тишине — миг, и их словно не бывало. Ричард упрямо хмурит брови, вглядываясь в лицо-маску, почти растворившееся в наступающей тьме.
— Requiem aeternam… — начинает он вновь. Слова то приказывают, то уговаривают, то умоляют, едва тянутся или спешат. Царственная рука ласкает ледяные пальцы, царапающие перстни.
Совсем недавно он был здесь. Всего год прошёл, и как изменилось всё. Всё ли?
Королева Анна скончалась прошлым летом. Аббатство было полно. Как обычно — выставка гербов, смотрины, прогулка по саду аббатства, что угодно, только не скорбь.
Ричард выдержал всё — изнуряющий зной, толпу придворных, не желавших замолкнуть ни на секунду, безобразное пение птиц. Он выдержал белое, страшное, худое, в темных пятнах, лицо жены, его Анны. Он, правда, едва взглянул на него, спешно прикрывая белым в золотых птицах плащом. Он помнил её живой, завернувшейся в этот плащ. Он выдержал фальшивые слёзы.
Он не выдержал одного — прощальной её улыбки. Тихая, нежная, она скользнула по устрашающим витражам солнечным зайчиком, робко замерла, да так и осталась светить ему.
Этого света он уже не мог вынести. О нём потом говорили, что, мол, диким стал от горя. Нет, дикий зверь может так яриться, только грызя опутавшую цепь. А если пленён, разве это вольный зверь?
Вольным зверем он был, когда на стене Тауэра, юный, рослый, он явился перед толпой черни. Ричард стоял против солнца, и корона нимбом светилась на рыжих, чуть больше чем нужно отросших волосах короля.
— Я — ваш капитан! За мной!
Толпа замирает, по лицам проходит смятение, дрожь. В глазах Ричарда пляшут огоньки факелов, бешенство стёрло краску с лица. Толпа секунду неподвижна, затем качается, словно поднявшаяся высоко волна, и неудержимо рушится, первые ряды падают на колени, за ними следующие, ещё и ещё. Секунду назад бунтовщики, теперь они кричат:
— Да здравствует Ричард! Ты — наш король! Не хотим никого другого!
«Стой!» — крикнул тогда де Вер. Стой… Как непочтительно… Более непочтительно девятнадцатилетний герцог вёл себя только ночами, когда сочинял пошловатые экспромты о золотых в свете свечей волосах Ричарда. Король грозился плахой, сухо смеялся и целовал пальцы, ласкавшие едва спустившиеся ниже ушей кудри.
Ричарду снова слышатся певчие. Немыслимо, конечно, никого давно нет в аббатстве. Почившего никто не любил. Стыд обжигает щёки тяжёлым воспоминанием — его царский росчерк, лишающий герцога всего состояния, родины. Возможно, жизни? Цепь на шее.
Король порывисто наклоняется и целует скользкую руку. Он не помнит слова «прости», кажется, его вытравили первым после коронации. Но он шепчет, всё шепчет: «…et lux perptua lceat eis. Requiscant in pace. Amen… Amen…Amen…»А вот для команды
WTF Tennant&Sheen 2020 удалось написать только один-единственный драббл, который остался незамеченным для читателей. Спасибо команде за отзывы и за милую ачивку, очень в тему. И месяц для меня тот особый, и тема. История по старенькому шотландскому сериалу "Добро пожаловать в психушку" (переводчики переврали название).
Название: Октябрь
Бета:
Xenya-mКанон: Добро пожаловать в психушку (Takin' Over the Asylum, 1994)
Размер: драббл, 758 слов
Пейринг/Персонажи: Кэмпбелл Бейн/ОЖП
Категория: гет
Жанр: ангст, сонгфик
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: «Я живу, я выбираю между жизнью и тобой...» Сонгфик по песне Зои Ященко «А в лесу сосновом...»
Размещение: только после деанона после разрешения автора
читать дальшеВечер был такой радостный, такой ясный, словно и не случилось ничего. И парк ничуть не изменился.
Лили так же, как и вчера, шла по толстому ковру не убранных ещё пёстрых листьев, они шелестели под ногами, пахли пряно и остро. Но теперь она была одна. Так странно.
В голове не укладывалось. Вчера с ней здесь был Кэмпбелл, они носились по этим листьям, собирали в пышные, яркие охапки и швыряли друг в друга, словно снежки. Потом лежали под деревом, обнявшись и снимая с волос сухие золотые листочки.
Кэмпбелл каждый раз приводил Лили сюда. Ей это нравилось. Кино, кафе, рестораны — так скучно, банальщина. А здесь они были детьми. И ей казалось, что парк этот важнее для Кэмпбелла. Будто бы это дом.
Конечно, она знала, что он живёт не здесь. Он живёт в больнице. Потому что псих. Господи, это всё было так неважно до вчерашнего дня. Нет, важно, но как бы это объяснить… Странно? Нет, не так. Далеко? Да, пожалуй.
Лили прикусила губу. Неприятно о себе так думать. Ей нравился запах его мягких свитеров — какое-то строгое дезинфицирующее средство. А в рукавах он иногда прятал таблетки, когда не хотелось успокаиваться или прогонять хандру. Нравился вкус его поцелуев — солоноватое какао. Нравилась его золотая чёлка, скрывавшая внимательные тёмные глаза. Нравилось, когда он дурачился, смеялся, валял дурака.
Нет, Лили. Он никогда не валял дурака.
Лили остановилась, ей вдруг стало ужасно жарко, кровь бросилась в лицо. Он ей доверился, а она…
— Хочешь, покажу, где я живу?
— А можно?
Она видела больницу и раньше, но даже не представляла, что там может кто-то жить. Во дворе ей стало неуютно. Она увидела пару фигур в отдалении от ворот, они тут же скрылись в здании, заметив незнакомку.
Мимо прошёл какой-то парень, самый обычный с виду, поздоровался с Кэмпбеллом. Кэмпбелл отдал охраннику пропуск, представил Лили как посетителя.
Они поднялись на третий этаж к запертой жёлтой двери с решётчатым окошком. Кэмпбелл позвонил. Открыла уставшая чернокожая женщина с внимательным взглядом. Из-за двери пахнуло больничным запахом — чистота, школьная столовая и горьковатая химия. Кэмпбелл и женщина что-то сказали друг другу. Женщина улыбнулась слегка, пропуская его внутрь. Кивнула Лили.
А Лили не смогла войти. Будто ноги примёрзли к полу. А в голове шумело. Какой-то животный страх накатывал, она не могла заставить себя войти внутрь, ей чудилось, что тяжёлая дверь закроется и её не выпустят обратно.
Женщина подождала минуту и закрыла дверь. Кэмпбелл стоял по ту сторону мелкой решётки и улыбался. Закатный луч прорвался из окна коридора сквозь решётку, и теперь казалось, что золотая чёлка Кэмпбелла горит. Лили самой хотелось сгореть.
Женщина что-то сказала, мягко подталкивая Кэмпбелла в коридор. И за решёткой осталась только стена. Лили ушла.
Теперь она стояла в огромной куче опавших листьев в парке. Листья пахли гнилью. От любви не умирают, она знала это, но отчего-то горящие щёки побелели, а сердце сжалось.
***
Это был долгий день. И долгий, мучительный вечер. Плачущий закат догорел.
А к ночи Лили влетела в больницу. Охранник вспомнил её, почему-то поверил, когда она представилась невестой, беспрепятственно пропустил внутрь. На третьем этаже на заполошный резкий звонок к двери подошла та же чернокожая женщина.
Она открыла сразу же, быстро и крепко ухватила Лили за локоть и втянула внутрь. Глаза у женщины были усталые и жёсткие, а голос ровный, спокойный и властный.
— Вам надо уйти.
— Пустите меня!
— Не устраивайте истерик.
Она что-то говорила про жизнь, про выбор, про людей, которые перестают быть людьми тут. Про наркотики. Про то, что он не похож на себя. Лили не слушала, только мотала головой.
Кэмпбелл улыбнулся ей. Он лежал неподвижно. Белая подушка, белое одеяло, белая пижама и золотая чёлка. Он не смог повернуть голову, Лили пришлось пройти вперёд и встать так, чтобы он видел её.
Но Кэмпбелл не узнавал Лили. Врач увёл её в светлый холодный кабинет, говорил долго и вкрадчиво. Под его тихий голос в голове Лили вставали одна за другой картины: припадок на станции, страх на лицах тех, кто пару минут назад улыбался. Страх на её лице. Сухое письмо, уведомляющее об увольнении. Больше дней в палате с приглушённым светом. Все дни там. Редкие проблески солнца в улыбке, в глазах. Самообман. Трудности с деньгами, с друзьями, с родственниками. Невозможность брака. Запрет на беременность.
— Лили, подумайте. Вы готовы отдать ему свою жизнь?
Лили вернулась в палату и просидела там до вечера. В голове звучали последние слова врача:
«Вы, конечно, боитесь за него. Но за ним тут присмотрят. От любви не умирают, Лили».
Уснувший Кэмпбелл заворочался и простонал что-то.
— Чш-ш-ш, — шепнула Лили. — Чш-ш-ш, не мешай. Я выбираю.
Она проснулась на рассвете. Кэмпбелл спал. В палате пахло чем-то солёным. Лили осмотрелась, вздохнула тяжело, но странное освобождение будто освежающей волной нахлынуло на неё. Оказалось, что выбора нет.
Она любила. И жила.А вот и третья моя команда, чудесная
WTF Slavonic Mythology 2020.) Опять же, обидно, что принесла мало, что мало пришлось почитать, но что ж поделать. Замечательная команда, красивая, интересная, познавательная.)
Приятно, что и мои два драбблика пришлись ко двору.