Название: Энни Ди.
Автор: Анжелика-Анна.
Действующие лица: Джон, Дин, Сэм, Энни Ди.
Жанр: ой, вот этот вопрос меня всегда ставит в тупик.
Дисклеймер: ни на что не претендую, скромно сижу, никого не трогаю, починяю примус.
Бета: Dilemmа. Огромное спасибо за помощь biglarе.
Примечание: Остапа несло… Впрочем, как всегда.
Статус: закончен.
1. Год 1985
ЗНАКОМСТВО
Парк «Старая Добрая Англия» целиком и полностью соответствовал своему названию: мягкое и нежное июньское утро было просто создано для этого местечка. Совсем еще не жаркое солнышко ласкало ровно, как по трафарету, подстриженные кусты и сочно-зеленые лужайки. Этот парк был воплощенной детской мечтой, здесь было все, что нужно: редкие старые деревья с раскидистыми кронами (как из сказки! Так и хочется облазить их все!), песчаные дорожки, идеально чистые, уютные скамеечки, созданные для девичьих секретов и усталых мам, огромные лужайки, зовущие побегать. Рай!.. Обычно в парке было полно ребятни.
Но этим утром он пустовал. Лишь одна пара нарушала спокойствие:
- Эшли Ди, здесь опять никого нет…
- Да. Кроме нас, – высокая блондинка лет тридцати, с эффектной копной платиновых кудрей, в практичном сером спортивном костюме выглядела весьма довольной. Она вообще-то любила детей, но без них здесь было намного лучше. За последнюю неделю Эшли в этом убедилась. Можно было днями напролет читать, спокойно работать, а не бежать спасать застрявшую на дереве кошку или ожидать, что тебе в затылок прилетит мяч, воланчик или просто ком грязи (Мисс, простите, я не нарочно!)
Однако ее младшая спутница, девочка лет десяти, веселая, живая, с длинной темной косичкой и задорной челкой, явно не разделяла энтузиазма Эшли:
- Можно, я сегодня посижу тут, с тобой, Эшли? Я не хочу одна торчать целый день. Опять.
- Нет. Энни, ступай, поиграй. Иди, Энни Ди!
- Иди, Энни Ди! Энни Ди, иди… – передразнила девочка, показала язык и побежала к сиротливо стоящим качелям. Обреченно усевшись (вот, смотри, мучительница!), Энни достала из кармашка маленький блокнотик и огрызок карандаша. Принялась что-то увлеченно рисовать, изредка поглядывая на Эшли.
Энни Ди не умела и не любила рисовать. Эшли знала это. Как-то она заглянула в блокнот и увидела там лишь корявые узоры, многие из которых были яростно перечерканы. Но надо же чем-то занимать себя, целый день сидя в одиночестве. Конечно, Энни настаивала на книжке, но Эшли отмела этот вариант сразу: читала малышка слишком увлеченно, а «бдительности терять никогда нельзя».
Вздохнув, Эшли обвела взглядом парк. Как всегда, никого, и вдруг… Это было волшебно, сказочно, непостижимо: ко входу в парк подъехала черная Импала (если быть точнее, великолепная, невообразимо крутая Шеви 1967 года выпуска… Не тачка – недостижимая мечта!) Эшли прикусила губу – ну почему всегда одним все, а другим ничего?! Девушка вытянула шею, ей было безумно любопытно, кто же владелец этого чуда, кто этот бог?
Однако надежды рассыпались в пыль: из машины вышел высокий темноволосый мужчина, бледный, в кожанке (летом-то!), старше Эшли (большой минус), угрюмый и дерганный на вид. Пренеприятный субъект. Только не говорите, что он собрался в парк! Мужчина между тем открыл заднюю дверцу машины. Живая изгородь заслоняла обзор, какая жалость, так хотелось увидеть спутницу этого типа! Вампира? Или Кортни Лав?.. Но дверь закрылась, а рядом с мужчиной никто не появился. Эшли напряженно ждала, когда он войдет в парк. Может, собака? Скорее, ручной аллигатор.
Не. Может. Этого. Быть. Ребенок?! Стоп. Нет, не ребенок. Дети! Двое мальчиков. На вид старшему лет пять-шесть. Коротко стриженый мальчишка. Он жался к ногам отца (ну, не няня же это, правда? И не просто родственник, с такими обычно детей не оставляют…), с трудом поспевая за широкими и быстрыми шагами, но упрямо не желая отставать. И крепко держал за руку двухлетнего кучерявого кроху, буквально волоча его за собой. Малыш уже начинал хныкать – ему эта гонка явно не нравилась. Скамейка Эшли (да, она считала ее своей, что такого?) была первой - хорошо просматривался вход в парк, - поэтому, наверное, мрачный незнакомец и выбрал ее. Тяжело опустился на противоположный край скамейки, посадив рядом с собой ребят.
- Оу, Эшли Ди, компания! Познакомь меня! – девочка выросла как из-под земли, сверкая от радости.
- Нет, мы не знакомы (еще чего!..), - Эшли досадливо махнула рукой в сторону детской площадки, все больше и больше раздражаясь, - иди отсюда. Анна Дэй, я сказала – иди!
Всегда такая послушная, девочка на сей раз проигнорировала ее.
- Ну, тогда познакомимся. Энни Ди, – маленькая девичья ладошка доверчиво и открыто потянулась к незнакомцу.
И что ему оставалось делать? Только неловко заключить нежную теплую ручку в своей большой горячей ладони и буркнуть:
- Джон.
Честно говоря, Джон надеялся, что хмурый взгляд из-под бровей заставит приставучую девчонку если не сбежать, то, по крайней мере, стушеваться. Но, странное дело, Джону самому впору было смутиться: настолько спокойными и уверенными были глаза Энни. Странные глаза: слишком светлые для карих, слишком темные для зеленых, и уж совсем не похожи на серые. Приглядевшись, Джон очень удивился – глазки оказались зелеными, причем того же оттенка, что и у Дина, но с множеством карих черточек и точек, которые лучиками разбегались к темно-серой каемке радужки. Глаза, не по-детски внимательные и серьезные. Вдруг в них мелькнул лукавый огонек.
Джон и глазом моргнуть не успел, а Энни Ди, шустро перезнакомившись с ребятами (немного обескураженными, кстати сказать), схватила их за руки и потянула за собой на лужайку.
- Кажется, нам отрезали пути отступления? Эшли, – голос блондинки лучился сдержанным смехом. Неприязнь куда-то улетучилась. Еще одна ладонь, доверчиво протянутая Джону, выглядела невероятно женственно – фарфоровая кожа, длинные тонкие музыкальные пальцы. Но оказалась неожиданно ледяной и каменно твердой.
Ну, что ж… Он ведь пришел сюда работать, не так ли?
- Скажите, мэм…
- Мисс.
- Простите. Мисс Дэй…
- Эшли, зовите меня Эшли. Извините, – то ли издевается, то ли действительно смешалась.
- Эшли, скажите, здесь всегда так безлюдно?
- Последнюю неделю – да.
Еще бы здесь не было безлюдно. Десять лет назад одна из местных, Нора Корви, решила поиграться с древней книжкой, которую ее тетя, искусствовед, привезла из Южной Америки, и вызвала Ишчель. Нора хотела как лучше, конечно же: Ишчель почиталась как богиня лунного света и радуги, ткачества, медицинских знаний и деторождения. Она явилась Норе, ослепительно красивая, молодая, и пообещала городу благоденствие и небывалый бэби-бум. Взамен просила малую часть богатств города. Нора, безрезультатно пытавшаяся зачать вот уже шестой год, согласилась не раздумывая. Родила ровно через девять месяцев. И не она одна. Город процветал, Ишчель не объявлялась, Нора и забыла о древней гостье. Но через десять лет богиня вернулась и потребовала жертв. Первой стала дочь Норы. Увидев бездыханное тело дочери и склоненную над ней Ишчель, омывающую руки в крови, Нора схватила нож и вонзила себе в горло. Забавно, Нора не знала, что она единственная могла сдержать богиню. Теперь Ишчель наслаждалась свободой. Погибло пять детей. Все – десятилетние девочки. Причем не только местные. Люди боялись выходить на улицу, детей увозили из города. Поэтому детский рай «Старая Добрая Англия» и пустовал нынче.
- А что? – Эшли с хитрым прищуром воззрилась на Джона.
- Вы не знаете, почему?
- Нет. Мы с Энни не местные. Здесь по работе, – Эшли наклонила голову, - впрочем, как и вы.
- О чем вы? – пришел черед Джона удивляться. Ну да, немного притворно. Однако притворное удивление на редкость быстро сменилось неподдельным изумлением, когда девушка, кокетливо приблизившись к Джону, шепнула тому прямо на ухо:
- Ишчель, да? Я неделю уже выслеживаю эту суку, – и искорки ее глаз задергались в пляске Святого Витта.– Черт возьми, приятно знать, что ты не одинок. Правда?
Джон не намерен был продолжать этот разговор. Хватит с него. А потому он поднялся со скамейки, ища глазами сыновей.
Мальчишки с Энни увлеченно рассматривали что в траве, и больше всего в этот момент походили на трех щенков.
- Это стрекоза, – и как Эшли успевала еще и за детьми следить? Действительно, это была огромная стрекоза. – Наверное, прилетела с озера.
И, словно эхо, отозвалась Энни:
- Это стрекоза.
- Еказа?
- Нет, Сэмми… – от этого обращения у Джона побежали мурашки: «Какой он тебе Сэмми?». – Стре-ко-за.
- Еказа!
Да, мальца в свое время будет трудно переспорить…
Энни залилась смехом. Хохотала от души, запрокинув голову. Маленький Сэмми ничуть не обиделся, наоборот, не отставал от нее. Эшли рассмеялась. Губы Джона против его воли расплылись в улыбке.
Но она тотчас растаяла от еще одного звука – хрипловатый полусмех-полукашель. Так смеялся Дин. Смеялся впервые с тех пор, как… Он и говорить-то связными предложениями начал совсем недавно. В который раз за это утро Джону стало не по себе.
- Дин! Сэмми! Мы уходим, – смех прервался. Джону ответили три пары глаз – зеленые Дина, - «Уходим? Уже?», ореховые, обеспокоенные Сэма, – «Нет!» и странные, спокойные и внимательные, Энни,– «Сядь и жди!». Джон опустился на скамейку. Почему? Тогда он не знал, что ответить. Впрочем, позже – тоже.
РАЗГОВОРЫ ОБО ВСЕМ
Уже неделю каждый день они проводили вместе в парке. Энни Ди с Дином облазили все деревья, носились как угорелые. Или валялись на лужайке, читая Сэмми книжки с огромными цветными картинками – забота Эшли.
Джону все больше нравилась Эшли. Нравилась ее фарфоровая кожа, сверкающие на солнце платиновые кудри, чистейшие кристаллы голубых глаз, звонкий голос. Они целыми днями разговаривали, не забывая, конечно, посматривать по сторонам. Убийства прекратились, Ишчель затаилась. Расслабляться, впрочем, не было повода. Голод ее теперь был неутолим, к тому же покинуть город, который защищала, богиня не могла. Оставалось только ждать, когда голод пересилит осторожность. Ждать и занимать время разговорами. Хотя Джон больше слушал, чем говорил.
Джону казалось, что он понимает Эшли. Восемнадцатилетняя девчонка, она приехала погостить на каникулы к замужней сестре. Лора как раз тогда родила, и у них с Крисом был второй медовый месяц. Эшли не мешала им – она приходила домой только ночевать, удержать ее дома было невозможно. Иногда не приходила совсем. Тогда Лора места себе не находила. Однажды Эшли вернулась около трех часов ночи. Пошла проверить, спит ли Лора, или, может, уже ищет сестренку по городу. Дверь в супружескую спальню была приоткрыта. Достаточно широко, чтобы уже из коридора Эшли заметила лужу крови на полу спальни. Чуть вытянув шею, она увидела и увлеченных трапезой гулей.
- Ну, тогда я, конечно, не знала, что это такое…
- И что ты сделала?
Эшли улыбнулась.
- Повернулась на сто восемьдесят градусов, пошмыгнула в детскую, взяла Энни Ди и удрала из дома. Девочка – умничка, даже не проснулась.
- Тебе не было, ну, не знаю… Не было страшно?
- Нет.
Эшли была страстной охотницей. И не из мести, нет.
- Просто получаю удовольствие от своей работы. Разве это плохо?
Она обожала ножи и не признавала огнестрельного оружия, хотя недурно владела им.
- Жаль, иногда не обойтись без серебряной пули. Но все остальные вопросы я предпочитаю решать с помощью ножа или мачете.
Эшли обожала хищный блеск стали, мягкий – серебра, резкий холод смертоносно отточенных клинков.
- Ты не замечал, как великолепно смотрится кровь на серебряном ноже, Джон? Это волшебно… Алый ручеек, бегущий по лезвию... В такие моменты жалеешь, что Бог не наградил талантом к рисованию. Будь я художницей, я бы нарисовала это - рубиновые бесценные капли на стали…
Джон не отвечал. Да кто он, собственно, такой, чтобы осуждать Эшли? Охотниц он раньше не встречал, вдруг они все такие? Сам Джон тоже был бесконечно далек от нормы. К тому же она так любила Энни Ди, так о ней заботилась.
- Энни Ди знает, чем ты занимаешься?
- Нет. Я обучила ее нехитрой защите, она воспринимает это как игру. Но думаю скоро посвятить ее. Что ты так смотришь, Джон? Девочка станет классным охотником. С ножами она на «ты», похлеще меня. Быстро соображает, хорошая реакция, смелая. Ей десять, Джон. Она скоро и так все узнает.
Джон это все, конечно, знал. Энни Ди, действительно, имела все шансы стать охотницей. Но думал он не о ней, а о Дине. Мальчик младше Энни, но совсем не намного, он тоже скоро начнет задавать вопросы. Джон заметил, что у Дина появились порезы на руках. Оказывается, Энни Ди учила его обращаться с ножом. Дину нравилось. Джону – нет. Да, он видел в сыне помощника, но в будущем, никак не сейчас. Ему всего шесть.
СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО
- Признайся, Энни Ди, ты просто боишься темноты?
- Ничего я не боюсь! – девочка пулей вылетела за дверь, не забыв на прощанье этой дверью погромче хлопнуть.
Эшли вздохнула с облегчением. Упрямица чуть было не поломала все планы. Ну, теперь-то все путем.
Нет, темноты Энни не боялась. Но темная грязная улочка, которую нужно пройти, не внушала оптимизма. Что это за контейнером? Ну вот зачем идти за молоком в одиннадцать вечера, когда можно купить его утром?! Энни специально пошла помедленнее, вдруг Эшли смотрит из окна.
- Я не боюсь, тут недалеко, я не… - что-то сшибло ее с ног, зажав рот ладонью. В нос ударил острый запах каких-то не то трав, не то масел, которые всюду таскала за собой Эшли. Рука очень красивая, смуглая, а кожа мягкая и гладкая. Только бы не так стискивала лицо… Энни подняла глаза – ее держала потрясающей красоты женщина, с черными как смоль волосами. Глаза женщины переливались всеми цветами радуги. Завороженная, Энни не сразу поняла, как здесь оказался Джон.
- Энни Ди, живо отсюда!
Девочку больше никто не держал. По-кошачьи ловко подобравшись, она вскочила на ноги и исчезла в темноте.
Ишчель воспользовалась моментом и подмяла под себя Джона. Она явно не собиралась уступать. Взбешенная до крайности и голодная, она готова была принять любую жертву.
Краем глаза Джон заметил как от угла отлепилась какая-то тень. Через секунду в луче фонаря сверкнули платиновые кудри и лезвие ножа:
- Голову, Джон! – он еле успел. Нож вошел аккуратно между глаз богини. Почти по рукоятку. Джон выдернул его и загнал точно в сердце. Вспышка радужного сияния, и красавица безжизненно повалилась на Винчестера. Тот с омерзением столкнул ее с себя.
Эшли была в ярости:
- Где Энни Ди, Джон? Черт, какого ты сюда приперся? Ты мне все испортил! Вся инициация насмарку!
- Убежала. Постой, какая инициация?
- Это должно было стать ее первым делом, Винчестер!
- Но у нее не было при себе никакого оружия. Она что, должна была голыми руками замочить эту тварь? – в голове все смешалось.
- Господи! Я! Я должна была замочить эту тварь, спасти Энни! Думаешь, зачем мы ходили в этот парк каждый день, Джон? Энни – единственная десятилетняя девчонка в городе, которую не держат под замком, Ишчель должна была клюнуть на нее! И клюнула! А я должна была явиться этакой Суперженщиной, спасти ее и ввести в курс семейного дела! У нее нет выбора, Джон! Я – охочусь, значит, и она тоже!
Джон не желал больше ничего слышать:
- Ты использовала Энни Ди как приманку? Это что, по-твоему, игра?! Да ты больший ребенок, чем она!
- Семейное дело – это... вот это? – от глухого голоса Энни взрослые вздрогнули. Она и не думала убегать. Просто отбежала. Сомнений в том, что она все видела, не было никаких: белее бумаги, серые губы еле шевелятся, голос глухой и прерывистый. Но это было нормально. Ненормально было то, что Энни стояла над телом богини, со звериным любопытством осматривая все поле боя, и ласково оглаживала вынутый из раны, теплый от крови, нож.
Эшли расцвела. Победоносно взглянув на Джона, она широким театральным жестом обвела всю сцену:
- Да. Энни Ди, темноту населяют твари. Такие как я и Джон убивают их. Мы спасаем людей, истребляем нечисть. Это – наше семейное дело. Ты тоже сможешь, если захочешь.
- Да. Я хочу, – в голосе Энни Джон услышал сдержанный трепет. Внутри все перевернулось.
А Энни Ди, как ни в чём не бывало, побежала к их с Эшли номеру.
«Не туда…» – рассеянно подумал Джон. Сердце глухо бухало в груди, он отвёл глаза. Эшли выглядела сейчас намного больше взволнованной. Но и радостной тоже.
- Джон, ты посмотри, как славно все вышло! Она восприняла это все как игру, о большем я и мечтать не могла! Ну, же, Джон! Дети намного сильнее нас, с ней все в порядке, ты же видел. Она хочет этим заниматься. Кстати, ты не думал посвятить в тайны нашего ремесла своего Дина? Я могу помочь с инициацией.
- Нет. Мы уезжаем. Сегодня же, – Джон повернулся и пошел прочь.
В спину ему миллионом льдинок рассыпался смех.
Он уже бежал. Сегодня он все расскажет Дину, сам. И Джон знал, что сказать.
«… спасаем людей, истребляем нечисть… семейное дело»
2. Год 1990
ПОГРЕЮСЬ У КОСТРА
Да, жизнь Джона Винчестера нельзя было назвать сказкой. Но чтобы так!.. Последняя ночь, когда можно еще прижать этого, черт бы его побрал, Тома Спейса. Нет, поправка: пол ночи. Томми, Томми… Это ж надо быть таким оголтелым оккультистом, чтобы даже после смерти продолжать жертвоприношения! Да где – непременно в лесу, вселившись в какого-то беднягу! К тому же в единственном в городе занюханном мотеле не нашлось свободных комнат. «Одна освободится сегодня, но жильцы еще не съехали». Джон был готов лично отправиться к ним и выкинуть собственноручно, но взял себя в руки. Он почти уже уговорил хозяина, маленького отвратительного старикашку-моралиста, последить за мальчиками, пока их горе-папаша (с этим пришлось согласиться) смотается (простите, сэр, съездит) по делам. Джон почти уговорил его, но тут, как назло, этот раздолбай прямо посреди холла выронил нож, с лезвием шире ладони Джона, острейший. Да еще не просто выронил, а с громким «Вот…!» Конечно, пришлось срочно сваливать.
Сейчас Дин, вжавшись в угол заднего сидения и прикусив губу, сосредоточенно всматривался в густо-черную ноябрьскую темень, облепившую окна Импалы. Джон только-только закончил изливать на голову старшего сына все известные ему проклятия. В машине повисла тяжелая тишина. Посмотрев в зеркало, Джон уперся в осуждающе-прямой взгляд семилетнего Сэмми.
- Что ты смотришь? Нам повезло, если по пятам еще не гонится вся полиция штата!
Сэм передернул плечами и демонстративно отвернулся.
Конечно, Сэмми сейчас в лагере противника. Он же совсем недавно узнал о том, что его папа – Супергерой! Джон бросил сердитый взгляд на Дина. Спасибо, сынок! «Ну что ты взъелся, Джон? Тебе бы в одиннадцать лет такой нож, ты бы не только его не удержал, но и пальцы себе отрезал попутно». Да не в ноже дело! Это случайность. Гораздо больше Джона бесило, что из-за этой случайности ему пришлось тащить мальчишек среди ночи в глухой лес, в котором затаился призрак сбрендившего сатаниста. Черт!
Вдруг Джон заметил совсем близко, за придорожными кустами и редкими деревцами, мелькнувший огонек. Да ты везунчик, Винчестер! Притормозив у обочины, сунул Дину в руки дробовик:
- Из машины – не шагу! Следи за Сэмми! Увидишь кого – стреляй! Понял?
- Да, сэр.
Джон вошел в лес. Бесшумно пробираться сквозь глухой кустарник он научился давно. Порадовавшись, что видит в темноте, как кошка, Джон не стал включать фонарик.
Огонек погас, но с маленькой прогалины почти у самой дороги слышался шорох листьев. Джон различил за голыми ветками у самого края поляны кучу листвы и мусора, а рядом с ней – фигуру человека. Девушка или миниатюрная женщина сидела, поджав под себя ноги, и безрезультатно чиркала зажигалкой.
Подобраться поближе Джону не составило труда. Он мог дотронуться до длинных темных волос, стоило только протянуть руку. Невнятный шорох послышался с другого конца прогалины, из кустов. Девушка заторопилась. Вот ты и попался, Томми, бедняжке не долго быть твоим транспортом! Джон протянул руку…
- Давай же, Эшли Ди, помоги мне!.. Черт! Ну же! Давай!.. Давай, Эшли Ди!..
Маленькая искорка зажигалки осветила бледное, все в грязи, лицо, расцарапанные руки тряслись.
- Эн…
Девушка коротко вскрикнула и шарахнулась в сторону. Бог то был или Дьявол, но нож лишь слегка царапнул Джона по уху, войдя в дерево сантиметра на три. Тут же откуда-то из кустов донеслось звонкое:
- Энни Ди!
О том, что произошло потом, Джон старался никогда больше не вспоминать. В отсыревшем липком ночном воздухе заметались лучи фонариков. В их неверном белесом свете то появлялось перекошенное от ужаса, с оскаленными зубами, лицо Энни Ди, то сверкали стальные лезвия, то мелькали взъерошенные головы ребят. Казалось, прошла вечность, прежде чем Джон смог успокоить трясущиеся руки и зажечь фонарик.
То, что он увидел, было до крайности нелепо и жутко. Энни Ди, вся в грязи и крови, стояла ровнехонько в центре поляны, сжимая в нелепо задранных вверх руках ножи. Энни тряслась. На ней была только побуревшая от крови рубашка, один рукав которой был разодран, и джинсы. Темные волосы спутанными прядями падали на плечи. Казалось, она держится на ногах только благодаря обхватившим ее с двух сторон мальчишкам.
- Какого… Джон? Я их чуть не убила! – знакомый, глухой и низкий, голос. Энни Ди убрала ножи за пояс и с бледной ухмылкой взъерошила волосы Сэма и Дина. – Привет, мальчики. Ну, хватит обниматься! Лучше расскажите, как вы тут оказались? – Энни Ди сверкнула глазами в сторону Джона.
Как выяснилось, Дин пошел за отцом, Сэмми, конечно же, увязался следом. Их Джон и слышал. Кстати, Энни тоже. Сэм узнал девушку в неверном свете вспыхивающей зажигалки и кинулся к ней. Дин – за ним. Слава Богу, Энни Ди узнала их в метании света и теней. Вопреки инстинктам, орущим «Убей!» она заставила себя не пустить в ход ножи.
Джону безумно хотелось пристрелить чертову девчонку на месте.
- Где Эшли?
- Ты практически стоишь на ней.
Джон посветил себе под ноги. На куче листьев и веток, подобранных, видимо, здесь же, на поляне, лежала Эшли. Ее руки были сложены на разодранной груди, лицо, которое Энни аккуратно оттерла от грязи, было абсолютно спокойно, обрамленное не потерявшими своего блеска платиновыми кудрями. Лицо Снежной Королевы.
- Кстати, раз уж ты здесь, Джон, не одолжишь мне зажигалку? Эта, кажется, пустая, - Энни выбросила бесполезную вещицу в кусты.
С трудом оторвав взгляд от Эшли, Джон решительно ответил:
- Нет, так дело не пойдет. Нужен нормальный костер. Мы с мальчишками поищем веток, ты жди здесь.
Девушка не возражала, устало пожав плечами она опустилась рядом с Эшли. Так и сидела, гладя ее волосы, ни на что не обращая внимания. Она даже не заметила, в какой момент на ее плечах оказалась куртка Дина. Поймав его за руку, Энни Ди вернула куртку мальчику:
- С ума сошел? У тебя и так зуб на зуб не попадает!
- А ты?
- Погреюсь у костра.
Когда пламя занялось, Энни Ди подошла настолько близко, как только можно. За эти пять лет из светлой радостной девчонки она превратилась в довольно-таки нескладного подростка: вытянулась, худая, с длинными руками и ногами, одно плечо было выше другого. Джон подошел, приобнял ее за плечи, заглянул в лицо.
- Что случилось, Энни Ди?
- Демон. Она появилась неожиданно, вырубила меня… Когда очнулась, Эшли уже…
Нет, Энни Ди не плакала. В остекленевших глазах отражались огоньки погребального костра.
Когда они вновь выбрались на дорогу, уже рассвело. Все устали и замерзли.
- Энни Ди, чего стоишь? – Джон хлопнул дверцей Импалы, усаживаясь на водительское сидение.
Девушка неуверенно ухмыльнулась:
- Уверен? Попорчу обивку.
- Плевать. Садись уже, - смертельно усталый Дин, бледный и замерзший, с всклокоченными мокрыми волосами, забрался в угол заднего сиденья. Сэмми задремал, как только оказался в машине. Выглядел он не лучше брата.
Энни не пришлось долго упрашивать. Она устроилась рядом с Джоном, сразу же наполнив салон диким лесным запахом слежавшейся палой листвы и запекшейся крови. Глухо заворчал мотор.
- Джон, ты прости меня!
- За что?
Энни помахала рукой около уха. Джон провел ладонью:
- Глупости… Лучше бы ты извинилась за то, что из-за вас я упустил Спейса.
- Томми? О, Джон, не волнуйся! Мы избавились от него вчера.
- Вот как! – что ж, это чудесные новости. Только что ж так тошно-то, а?
Повисла тишина. Сэм и Дин спали, Энни молчала. Джон чувствовал себя неловко, словно был чужим в этой компании слишком взрослых детей.
- И что теперь, Джон?
- Доедем до ближайшего городка, снимем номер в мотеле. Ты приведешь себя в порядок, поешь, отдохнешь. Потом мы поедем…
Энни неожиданно горячо прервала его:
- Да! А я вернусь сюда! Эта демонша выбрала не ту тушку – слишком смазливая официантка из кафешки. Ее наверняка полгорода знает. Я найду ее и…
- Даже думать не смей! Поедешь с нами, поняла? – Джон закипал.
Он не понимал, что происходит. Он ожидал чего угодно – слез, истерики, шока, просто столбняка… Ну, или как там еще ведут себя пятнадцатилетние девчонки в подобных ситуациях? Но уж никак не забот об обивке чужого автомобиля и хвастовства об удачной охоте! Да еще эта глупая самоубийственная погоня за демоном, который уже давным-давно свалил из этого городка, даже не потрудившись доделать начатое, оставив Энни Ди в живых. Нет, Джон не собирался таскать девчонку везде за собой, но сейчас рядом с ним сидела бомба, которая могла взорваться в любой момент. А он должен был не дать ей это сделать. В какой-то мере он отвечал за нее. Черт, просто пусть пару дней побудет под присмотром, и точка!
Услышав командные нотки в голосе Джона, Энни Ди ощетинилась, кинула на него острый взгляд, хотела ответить, но горло свело судорогой:
- Джон, немедленно останови, мне плохо!
Импала притормозила на обочине. Энни вылезла, на негнущихся ногах добралась до придорожных кустов, резко согнулась пополам, словно от удара. Джон отвернулся. Но ничего не услышал, а когда посмотрел в ту сторону, не увидел и Энни. Оглянулся по сторонам.
Энни Ди бежала, возвращаясь к тому месту, где он нашел ее. Не пыталась свернуть в лес, спрятаться, просто бежала по дороге прочь от Импалы. Ноги ее подгибались, девушка шаталась, словно пьяная.
Она успела отбежать метров на пятьсот, когда Джон догнал ее и схватил за плечо, рывком разворачивая на себя. Рухнула на колени, увлекая его за собой. Хотел истерики, Винчестер? Получай!
Энни Ди билась в руках Джона, как припадочная. Слезы лились двумя сплошными потоками, будто ей в лицо распылили слезоточивый газ. Из горла вперемешку с рваным судорожным дыханием рвались не рыдания даже, а рык, отчаянный и бессильный, и от этого бессилия яростный. Джон не мог разобрать слов: что-то про Эшли, про демона, про кровь. Да и не нужно ему было этих слов, чтобы понять Энни Ди. Джон не на шутку перепугался, когда в ее руке внезапно блеснул нож, и Энни принялась кромсать перед собой кого-то невидимого. Нож прошел по асфальту с противным скребущим звуком. Словно обрадовавшись возможности вонзить оружие во что-нибудь осязаемое, Энни с ожесточением принялась наносить удары по дороге. Но уже после двух ударов Джон вырвал его и надо сказать не без труда: пришлось практически вывернуть руку, прежде чем тонкие смуглые пальцы, сжимавшие рукоять, разжались. Тогда девочка с тем же звериным рычанием, не замечая боли, продолжила терзать мерзлый асфальт голыми руками. После каждого удара на нём оставался багровый след.
Надо было это прекращать. Мужчина сгреб девочку в охапку и, с силой тряхнув, рявкнул:
- Анна Дэй, немедленно прекрати! – две сильные оплеухи. – Слышишь меня? – еще одна. – Я сказал, хватит!
Девушка затихла. Сидела, опустив голову. В тишине раздавалось только рваное дыхание.
- Я не могу так, Джон. Я должна… - тихий охрипший голос неприятно резанул ухо.
- Мы найдем ее, Энни Ди. И прикончим.
- Нет, это я должна сделать. Сама. Понимаешь?
- Понимаю. Я помогу тебе ее найти. А ты убьешь. Сама.
Она вскинула голову:
- Обещаешь?
Щеки, мокрые от слез, а глаза – абсолютно сухие, горячечно блестящие. Переменчивость этой девчонки пугала Джона. Но он заставил себя улыбнуться:
- Обещаю, Энни Ди.
- Спасибо! – выдохнула девочка и прижалась к плечу Джона. Тот обнял ее в ответ, ласково укачивая, бормоча какие-то глупости, как маленькой.
- Пойдем в машину?
- Джон, я… прости… я встать не могу…
Джон поднял Энни Ди на руки и понес к машине. У Импалы их ждал совершенно растерянный Дин, не знающий, бежать ли к отцу, или остаться на месте. К заднему стеклу приник Сэмми. Что-то словно обожгло щеки Джона, но он только крепче сжал челюсти, так, что заиграли желваки.
НА ЧЕТЫРЕ НЕ ДЕЛИТСЯ
Вот уже три месяца Энни Ди колесила по стране вместе с Винчестерами. Ее никто не гнал, а она не захотела уходить. Правда, Энни не стремилась стать ни заботливой старшей сестренкой, ни любящей дочкой. Просто делила с Винчестерами номер мотеля, ходила в одну школу с мальчишками, охотилась с Джоном. Готовила, не Бог весть что, но есть можно. Пыталась поддерживать порядок, хотя имела о нем смутное представление. Все вроде было нормально.
Но Джон дергался. Вместе с Энни Ди пришло и поселилось рядом с Винчестерами навязчивое, гнетущее напряжение. Девочка только улыбалась:
- Успокойся! Просто я – не Винчестер, а вы – не Дэй, - а потом тихо добавляла: - Не волнуйся, я уйду, как только ты захочешь.
Джон не хотел, чтобы Энни уходила. Но она его пугала.
Дин рассказывал, что в школах – а их было за это время ровно три – Энни Ди быстро занимала нишу одиночки. Ей просто никто не был нужен. Настоящая дикарка. Были, конечно, ребята, готовые поиздеваться над странной молчаливой и диковатой девчонкой, но Энни Ди решительно пресекала рыцарские порывы Дина ее защитить и была спокойна, как удав. Она вообще в школе была тише воды, ниже травы. Что не мешало ей таскать книжки из школьных кабинетов литературы и библиотек. Если успевала прочитать до отъезда, обязательно возвращала на место, если же нет – се ля ви!
Про такое олимпийское спокойствие Энни Ди Джону удивительно было слышать. Он-то знал, на что способна эта тихоня. Как-то, возвращаясь вдвоем поздно ночью в мотель, они столкнулись на заправке с Нилом Лоттом, охотником и старым другом Джона, обаятельным здоровяком, с лица которого никогда не сходила улыбка. Он горячо поприветствовал Джона, но, увидев девочку, заметно напрягся и, натянуто улыбаясь, аккуратно, словно говорил с капризным ребенком или не вполне здоровым человеком, спросил:
- А ты что тут делаешь, Энни Ди? Не многовато ли охотников для одной заправки? Где Эшли потеряла?
Джон поспешил вмешаться:
- Эшли мертва. А Энни теперь со мной.
- А, ясно, – весельчак Нил мгновенно поскучнел. – Джон, давай-ка отойдем на пару слов.
- Да в чем дело, Нил? – но Лотт уже тащил Джона за угол. – Энни, я сейчас…
Отойдя за угол, Нил накинулся на Джона:
- Избавься от нее, и поскорее! Мой тебе дружеский совет!
- Что ты несешь, Нил?
- Ты знал ее тетушку, Эшли? Да Гордон Уокер по сравнению с ней – ангел! Ты хоть представляешь себе, кого могла воспитать эта психопатка?!
Джон забыл, что просьбы, равно как и приказы не смотреть, не слушать и подождать в сторонке, Энни Ди не воспринимала в принципе. Она с силой толкнула Нила к стенке, крепко вцепившись тонкими смуглыми пальцами в горло. Прямо в лицо яростно прошипела:
- Гордон Уокер – долбанный садист, не смей никогда равнять его с Эшли Ди! Еще раз услышу – сверну шею!..
Джону стоило большого труда успокоить девчонку…
…Да и Бобби вздыхал в трубку:
- Джон, ты бы был поосторожней с ней, что ли… Она – боец Эшли, а не твоя дочь… А лучше всего вам бы разойтись…
Да, все было так. Энни была бойцом, причем бойцом отличным. На охоту она не рвалась, не искала жадно дел, да и особого удовольствия от процесса не получала. Но, если Джону срочно требовалась лишняя пара глаз и рук, долго просить ему не приходилось. Энни без разговоров могла просидеть в библиотеке или архиве хоть целый день. Или поразмяться со старшим Винчестером. Правда, работала Энни Ди грязно: после всегда оставались пятна, а то и лужи крови, будто здесь поработал серийный убийца. Почему? Просто все, что Джон проделывал кулаками, Энни повторяла в точности. Ножом. Она абсолютно искренне недоумевала, как это можно драться голыми руками? Энни не лукавила, она действительно не могла даже правильно сжать кулак, чтобы при ударе не переломать себе пальцы.
Девушка не переваривала огнестрельное оружие, безумно нервничала каждый раз, когда приходилось им пользоваться:
- Терпеть не могу, когда на охоте руки заняты!
Ножи для Энни Ди давно уже не были оружием, они стали продолжением ее рук. И обращалась она со стальными жалами виртуозно: нападала быстро и решительно, не играла с жертвой, но несколькими жестокими ударами обездвиживала и спокойно добивала. Порой забывала об осторожности, не умела заметать следы, но все это Джон списывал на недостаток опыта. Ему нравилось охотиться с Энни Ди, пока…
Он должен был догадаться. Почувствовать неладное, когда Энни, всегда такая ведомая в вопросах охоты, сама принесла ему газетную вырезку:
- Гляди! Что – наша работа?
Да. Демон. И все шло гладко, пока одержимый толстячок не оказался заперт в демонской ловушке. Джон и сам не понял, как Энни Ди втолкнула его в кладовку и надежно заперла дверь. А потом началось веселье. Часа два до Джона доносились только бессмысленные вопли, а потом истерические мольбы о пощаде – еще минут сорок. Когда он услышал звучную, четкую латынь и вой изгоняемого беса, Джон поклялся придушить мерзавку, как только она откроет дверь. Насторожился: шаги за дверью были слишком тяжелыми. Неудивительно – ведь дверь открыла не Энни, а Гарри Эванс, тот самый одержимый толстяк. Он был в полном порядке. Ну, как в порядке – мокрый, хоть выжимай, весь в соли, изо рта текла розоватая слюна, и парень был в полнейшем шоке, но жив, шел своими ногами. Сзади его бережно поддерживала Энни. Их с Джоном глаза столкнулись:
- Джон, я ничего ему не сделала. Только соль и святая вода, клянусь тебе.
- От соли и святой воды он бы так не орал!
- Ну ладно! Есть пара секретов. Ну, например, маленький надрез на языке творит чудеса. Не смотри волком, Джон! Это не опаснее и не больнее, чем пирсинг! А сейчас Гарри нужно в больницу.
В госпитале, отделавшись наконец от Гарри, Энни Ди светилась, как начищенный пятак:
- По-моему, я заслужила пирог, Джон!
- Ага. Пойдем-ка! – Винчестер втащил Энни Ди в пустую комнатку, что-то типа провизорской.
- Ты что творишь?! - от резкого неожиданного удара девушка повалилась на пол, по пути задев столик с множеством склянок. Ее осыпал дождь осколков, по подбородку побежала алая змейка.
Да, Нил чувствовал себя неважнецки под этими жесткими длинными жадными пальцами. Мало приятного – стоять припертым к стенке пятнадцатилетней девчонкой, чувствуя на своем горле ее каменную хватку, ощущая, как впиваются в кожу острые и крепкие ногти.
- Ответь мне на один вопрос, Джон, - голос глухой от бешенства, но тихий, девчонка помнила об осторожности, - только честно. Убийца Мэри, как он умрет? Быстро? Легко? – Энни Ди ловила взгляд Джона, не давая отвести взгляд. – Я так и думала... Да, и поднимешь на меня руку еще хоть раз – я тебе ее сломаю.
Едва ослабив хватку, Энни сама оказалась впечатанной лицом в стену. Тонкие девичьи запястья Джон сжал, одной рукой, как тисками, у нее за спиной, а другой уперся в крайне болезненную точку между лопаток девушки так, что малейшее движение отзывалось во всем ее теле острой сильной болью. Энни замерла. Джон наклонился к ее уху и ожег дыханием:
- А теперь послушай меня. Еще раз выкинешь что-нибудь подобное…
- Как с Гарри? – мерзкий оскал на окровавленных губах. – Или как с тобой, Джон?
Винчестер с силой вдавил руку в спину девушки.
- Ммм… – так-то лучше, противная улыбочка сползла с побелевшего лица, Энни часто задышала сквозь стиснутые зубы. Ее ухо опять опалило дыхание Джона:
- …пристрелю. Как бешеную собаку. Ты поняла меня?
- Да, Джон. Да.
Она так и стояла, когда Джон отпустил: прислонившись лбом к стенке, и даже руки держала за спиной.
- А теперь валим отсюда. Сейчас здесь будет вся больница
В машине Энни спала. А Джон думал. Думал о том, что от Энни однозначно надо избавляться. Но как? Она не щенок, которого можно выкинуть за шкирку из машины. В глубине души Джон молил девчонку дать ему хоть малейший повод, хоть мизерный шанс… И понимал – спустить курок он не сможет. Потому, что Энни Ди – не монстр. На заднем сиденье Импалы спал ребенок.
Одно слово вертелось в голове Джона: «Искалечили, искалечили…»
С каждым днем атмосфера все больше накалялась. Джон не спускал недоверчивого, хмурого взгляда с Энни Ди. Она не спорила: делала только то, что сказал Джон, только так и тогда, когда ему это было нужно. И не проявляла ни малейшего недовольства по этому поводу.
Только вот он всегда просил ее, а не приказывал ей. И ловил на себе косые взгляды мальчишек. Нет, поначалу все было великолепно: Энни смотрела старые ковбойские фильмы с Дином, помогала Сэму с уроками, они души друг в друге не чаяли. Но, Дин и Сэм по-детски остро чувствовали ту связь, что протянулась между их отцом и этой девчонкой. Они ревновали. Все больше и больше. Могли неделями не разговаривать с Энни Ди, старательно и по-детски жестоко не замечая ее. Дерзили Джону.
Энни нельзя было оставаться с Винчестерами дольше. Не дожидаясь просьбы Джона, она раздобыла какие-то бланки, подделала некоторые росписи и предоставила ему с ребятами документ, официально удостоверяющий перевод Анны Дэй в закрытую католическую школу-пансион для девочек. Через неделю отъезд.
Католическая школа и Энни Ди – несовместимые понятия, Джон понимал это. Она просто уходила. Сама. В эту последнюю неделю Энни устроила себе импровизированные каникулы – целыми днями валялась в номере мотеля перед телевизором:
- Когда еще у меня будет такая роскошь?
Джон вышел на полчаса, не больше. Когда вернулся, комната мотеля была пуста, чувствовался резкий запах горелого. В раковине он обнаружил кучу пепла. На столе записку, наспех нацарапанную на переводе в католическую школу:
«Джон, я ее нашла. Спасибо тебе. Если смогу, найду вас потом. Энни Ди»
- Черт! – скомканная записка полетела на пол…
3. Год 1997
НЕ ОТВЕЧАЙ НА БОЛЬ
Все это так глупо, что даже смешно. Не верится, что все это по-настоящему, какой-то чудовищный розыгрыш…
В тот день у Энни не было никакого предчувствия. Ровным счетом ничего: никаких тяжелых мыслей, роковых встреч, мрачных предзнаменований. Просто городок, просто дело. Сложное, неприятное дело. «Ха, неприятное, скажешь тоже! Будто они бывают другими, Энни Ди!» Энни узнала, что вампир, которого она выследила, решил обзавестись компанией. Она ожидала встретить трех-четырех монстров. В самый раз для одиночки. Не придется опять бросать все на полпути.
Когда она пробиралась к старой сарайке – прибежищу монстров – ее заметил местный мальчишка. «И что он там делал, скажите на милость?!» Ему стало любопытно, и он прошмыгнул за незнакомой длинноногой девушкой с огромным мачете в руках. «Представляешь себе его лицо, Энни, когда он увидел ту голову? Посмотреть бы!..» Он, конечно, кинулся прочь, как ошпаренный. «И, надо же, только выбежав на дорогу, чуть не попал под колеса патрульной машины! Какая удача, правда, Энни Ди?» Копы не поверили ему, но мальчишка был перепуган насмерть и они всё же решили проверить, в чем дело. Ждали, наверное, увидеть местную шпану, а увидели Энни. Заботливо придерживая у себя на коленях последнего вампира, она перепиливала позвоночник. Рядом – еще два обезглавленных трупа, девчушка, помладше Энни всего года на три, и женщина постарше, мать девчонки.
Офицеры оказались не робкого десятка, с воплями не разбежались, настоящие южане. Можно было положить на месте и их, и мальчишку заодно. Но Энни так устала от крови, мерзкой, горячей, липкой. Ее запах оглушал, облеплял со всех сторон, как паутина… Очнулась она только от стального прикосновения наручников.
Энни Ди предъявили обвинение в тройном убийстве. С мотивом долго не копались: при девушке были найдены три ножа (один даже со следами крови), кроме мачете, орудия преступления. Еще связка амулетов и одна очень нехорошая книжка. А уж когда при личном досмотре на груди девушки была обнаружена татуировка, явно сатанистская, «Идиоты!», все окончательно встало на свои места: девчонка явно состояла в какой-то секте.
Дело провернули очень быстро. Через три месяца было назначено слушание. Девушке грозил пожизненный срок или казнь.
Энни, ввиду ее особой опасности, содержали в камере одну. Но незадолго до суда подселили к ней Кэролин, маленькую белокожую девушку, лет восемнадцати, с огромными безднами черных глаз. «Ага, ангел! С тремя годами героинового стажа!» Энни старалась не замечать соседку, и та не лезла.
Ночью, накануне суда, Энни Ди проснулась в холодном поту: приходила Эшли, смеялась, болтала что-то о том, что из игры надо выходить, пока есть силы на еще один ход, не дожидаясь, пока выкинут… Энни не понимала. Эшли сердилась, кричала. Потом притянула к себе, ледяная, и заплакала. Вдруг за спиной Эшли зажглись черные глаза, послышалась сбивчивая скороговорка заклинания.
Энни резко открыла глаза, заморгала, прогоняя морок. Но бормотание не прекратилось. «Она здесь! Сверху, Энни!» В мгновение ока девушка вскочила и стянула демошу с верхней койки. Черное масло глаз злобно блеснуло в темноте. Ударила неловко о решетку раз, другой, третий… Увидев, что решетка открывается, свернула мерзкой твари шею. Пока оттаскивали, вглядывалась в бледное, залитое кровью, лицо и не понимала, как здесь оказалась Кэролин…
Снова следствие. Потом суд.
А через полчаса – казнь.
Нет, ей не было страшно. Ни когда шла по нескончаемому узкому коридору в оранжевом комбинезоне без рукавов и кандалах, ни когда оказалась в маленькой полутемной комнате. Было очень странное ощущение – вот сейчас я здесь, а меньше, чем через час меня не будет. Вообще. И еще – Энни было интересно. «Чертово звериное любопытство!»
Ее подвели к длинному узкому белому столу с двумя выдвинутыми подставками для рук. Энни села на стол, подтянула ноги к животу, звякнув цепями, улеглась. Ноги девушки моментально перетянули широкими кожаными ремнями.
- Мисс Дэй, - маленькая полненькая директор Прикс, «ей бы работать в кондитерской», смотрит недоверчиво и настороженно - сейчас я сниму наручники, а вы медленно положите на подставки руки, сначала правую, а затем левую.
- Похоже на крест. - «Черт, ну вот что ты несешь?»
- Неуместная аналогия, мисс Дэй.
Да уж… Нет, Энни никогда не была особо религиозной. Но верила, что там, наверху, кто-то есть. И этот кто-то пару раз выручал Энни Ди, крупно выручал. Но вряд ли он встретит ее там в лучезарном сиянии. Можно подумать, эта Прикс – святая! Или эти двое – здоровенный детина и пожилой усач! Да все они просто убийцы, ничем от нее не отличающиеся!
«Что ж ты так ненавидишь людей, Энни Ди?»
«Заткнись. Я их спасаю... Спасала».
«Ты хоть кого-нибудь любишь?»
«Ты знаешь, что да».
«Четырех? Не маловато, Энни Ди?»
- Мне хватает, - я что, сказала это вслух?
- Мисс Дэй, - сухой щелчок затвора, голос директора дрожит от напряжения, - не вынуждайте меня…
- Простите, - Энни отвыкла от людского общества и поэтому иногда просто выпадала из реальности, задумываясь о своем, но тут ведь это никому не интересно? Девушка медленно положила руки куда следовало. Их тут же жестко прикрутили ремнями к подставкам.
Детина и усач подкатили капельницы с раствором.
Первая игла. Деревенщина вогнал ее сильно и резко, едва озаботясь тем, чтобы попасть в вену.
- Ссссс, – Энни резко втянула воздух сквозь стиснутые зубы.
- Будь моя воля, я б тебе, твари, эту иголку в глаз загнал, - парень ощерился.
Энни одарила его фирменным оскалом, который искренне считала улыбкой.
- Дээрек, - укоризненно протянул усач.
Вторая игла. Усач ввел ее аккуратно, чуть ли не заботливо.
По телу разлилось мерзлое оцепенение. Да, ей говорили, - может быть частичный паралич. «Гуманный способ, ничего не скажешь!» Через минуту прибавилась еще и боль. Тянущая, выкручивающая, она вспыхивала в разных уголках тела, внезапно, разрывая его на куски. Энни не сдержала стон, зажмурилась. Дэрек довольно, в голос, засмеялся.
«Да уж, жалкое зрелище!» Точно, здесь же зрители! «Устроишь шоу? Напоследок!» Повернуть голову в сторону окошка комнаты наблюдения оказалось совсем не просто. От ошеломляющей боли Энни потеряла сознание на пару секунд. Так, а теперь последнее, на что еще хватает сил, – открыть глаза.
О, черт! Комната перед глазами поплыла, разрезаемая алыми и синими всполохами. Наконец, Энни разглядела группу людей, пришедших посмотреть на ее казнь. «А ты произвела-таки впечатление!» Прикс сжала губы в тонкую линию, изо всех сил скрывая страх (или отвращение), тюремный врач, с легким удивлением глядящий на Энни, пара чинуш, и журналисты. Парень с фотоаппаратом далеко пойдет – Энни не могла считать вспышки, «Да ты даже реагировать на них не можешь!», но наверняка он заснял эффектный поворот головы. Рыжая девица глядела на Энни, как кролик на удава, крепко вцепившись в рукав здорового мужлана с блокнотом в опущенной руке. На нем Энни Ди остановила взгляд. «Прости, милый, но мне уже не шевельнуться». Глаза Энни бессмысленно оглаживали трехдневную щетину и такие знакомые темные глаза. Только теперь Джон смотрел без недоверия и боязни.
«Джон?!» Это Джон! И плевать, как Винчестер здесь оказался! Плевать! Энни Ди хотелось кричать от радости, прыгать вокруг него, смеяться, как в детстве…
Попытка улыбнуться вызвала бешеный шквал боли. Боль вырывала из памяти большие горячие ладони, резала глаза ослепительно-ледяным взглядом, рвала в клочья запах палой листвы и жутким звоном в ушах заглушала детский смех. Энни неумолимо тащило куда-то в небытие. Она сопротивлялась, боролась изо всех сил, но сил этих оставалось все меньше и меньше. Энни отступала. Нет, не страшно. Ее провожал Джон:
«Я с тобой, девочка».
«Это здорово». Я знаю...
Тело девушки еще пару раз содрогнулось и затихло.
Вошел врач, проверил пульс:
- Время смерти 11.37.
Джон вернулся в комнату мотеля поздно. Не раздеваясь, подошел к столу, взял стакан. Сел. Налил виски и залпом выпил. Сил думать о чем-то не было. Днем он позвонил Дину, предупредил, что задержится, и им с Сэмом придется еще немного побыть в школе Трумана.
В комнате явственно повеяло холодом. Длинные побледневшие пальцы легко коснулись его плеча. Джон обернулся. Энни Ди стояла совсем рядом и улыбалась:
- Может быть, хватит уже сожалеть обо мне?.. Тебе пора возвращаться к ребятам.
- И тебе пора.
- Да. Прощай, – мягкое свечение озарило комнату.
- Прощай, Энни Ди.
КОНЕЦ
Автор: Анжелика-Анна.
Действующие лица: Джон, Дин, Сэм, Энни Ди.
Жанр: ой, вот этот вопрос меня всегда ставит в тупик.
Дисклеймер: ни на что не претендую, скромно сижу, никого не трогаю, починяю примус.
Бета: Dilemmа. Огромное спасибо за помощь biglarе.
Примечание: Остапа несло… Впрочем, как всегда.
Статус: закончен.
1. Год 1985
ЗНАКОМСТВО
Парк «Старая Добрая Англия» целиком и полностью соответствовал своему названию: мягкое и нежное июньское утро было просто создано для этого местечка. Совсем еще не жаркое солнышко ласкало ровно, как по трафарету, подстриженные кусты и сочно-зеленые лужайки. Этот парк был воплощенной детской мечтой, здесь было все, что нужно: редкие старые деревья с раскидистыми кронами (как из сказки! Так и хочется облазить их все!), песчаные дорожки, идеально чистые, уютные скамеечки, созданные для девичьих секретов и усталых мам, огромные лужайки, зовущие побегать. Рай!.. Обычно в парке было полно ребятни.
Но этим утром он пустовал. Лишь одна пара нарушала спокойствие:
- Эшли Ди, здесь опять никого нет…
- Да. Кроме нас, – высокая блондинка лет тридцати, с эффектной копной платиновых кудрей, в практичном сером спортивном костюме выглядела весьма довольной. Она вообще-то любила детей, но без них здесь было намного лучше. За последнюю неделю Эшли в этом убедилась. Можно было днями напролет читать, спокойно работать, а не бежать спасать застрявшую на дереве кошку или ожидать, что тебе в затылок прилетит мяч, воланчик или просто ком грязи (Мисс, простите, я не нарочно!)
Однако ее младшая спутница, девочка лет десяти, веселая, живая, с длинной темной косичкой и задорной челкой, явно не разделяла энтузиазма Эшли:
- Можно, я сегодня посижу тут, с тобой, Эшли? Я не хочу одна торчать целый день. Опять.
- Нет. Энни, ступай, поиграй. Иди, Энни Ди!
- Иди, Энни Ди! Энни Ди, иди… – передразнила девочка, показала язык и побежала к сиротливо стоящим качелям. Обреченно усевшись (вот, смотри, мучительница!), Энни достала из кармашка маленький блокнотик и огрызок карандаша. Принялась что-то увлеченно рисовать, изредка поглядывая на Эшли.
Энни Ди не умела и не любила рисовать. Эшли знала это. Как-то она заглянула в блокнот и увидела там лишь корявые узоры, многие из которых были яростно перечерканы. Но надо же чем-то занимать себя, целый день сидя в одиночестве. Конечно, Энни настаивала на книжке, но Эшли отмела этот вариант сразу: читала малышка слишком увлеченно, а «бдительности терять никогда нельзя».
Вздохнув, Эшли обвела взглядом парк. Как всегда, никого, и вдруг… Это было волшебно, сказочно, непостижимо: ко входу в парк подъехала черная Импала (если быть точнее, великолепная, невообразимо крутая Шеви 1967 года выпуска… Не тачка – недостижимая мечта!) Эшли прикусила губу – ну почему всегда одним все, а другим ничего?! Девушка вытянула шею, ей было безумно любопытно, кто же владелец этого чуда, кто этот бог?
Однако надежды рассыпались в пыль: из машины вышел высокий темноволосый мужчина, бледный, в кожанке (летом-то!), старше Эшли (большой минус), угрюмый и дерганный на вид. Пренеприятный субъект. Только не говорите, что он собрался в парк! Мужчина между тем открыл заднюю дверцу машины. Живая изгородь заслоняла обзор, какая жалость, так хотелось увидеть спутницу этого типа! Вампира? Или Кортни Лав?.. Но дверь закрылась, а рядом с мужчиной никто не появился. Эшли напряженно ждала, когда он войдет в парк. Может, собака? Скорее, ручной аллигатор.
Не. Может. Этого. Быть. Ребенок?! Стоп. Нет, не ребенок. Дети! Двое мальчиков. На вид старшему лет пять-шесть. Коротко стриженый мальчишка. Он жался к ногам отца (ну, не няня же это, правда? И не просто родственник, с такими обычно детей не оставляют…), с трудом поспевая за широкими и быстрыми шагами, но упрямо не желая отставать. И крепко держал за руку двухлетнего кучерявого кроху, буквально волоча его за собой. Малыш уже начинал хныкать – ему эта гонка явно не нравилась. Скамейка Эшли (да, она считала ее своей, что такого?) была первой - хорошо просматривался вход в парк, - поэтому, наверное, мрачный незнакомец и выбрал ее. Тяжело опустился на противоположный край скамейки, посадив рядом с собой ребят.
- Оу, Эшли Ди, компания! Познакомь меня! – девочка выросла как из-под земли, сверкая от радости.
- Нет, мы не знакомы (еще чего!..), - Эшли досадливо махнула рукой в сторону детской площадки, все больше и больше раздражаясь, - иди отсюда. Анна Дэй, я сказала – иди!
Всегда такая послушная, девочка на сей раз проигнорировала ее.
- Ну, тогда познакомимся. Энни Ди, – маленькая девичья ладошка доверчиво и открыто потянулась к незнакомцу.
И что ему оставалось делать? Только неловко заключить нежную теплую ручку в своей большой горячей ладони и буркнуть:
- Джон.
Честно говоря, Джон надеялся, что хмурый взгляд из-под бровей заставит приставучую девчонку если не сбежать, то, по крайней мере, стушеваться. Но, странное дело, Джону самому впору было смутиться: настолько спокойными и уверенными были глаза Энни. Странные глаза: слишком светлые для карих, слишком темные для зеленых, и уж совсем не похожи на серые. Приглядевшись, Джон очень удивился – глазки оказались зелеными, причем того же оттенка, что и у Дина, но с множеством карих черточек и точек, которые лучиками разбегались к темно-серой каемке радужки. Глаза, не по-детски внимательные и серьезные. Вдруг в них мелькнул лукавый огонек.
Джон и глазом моргнуть не успел, а Энни Ди, шустро перезнакомившись с ребятами (немного обескураженными, кстати сказать), схватила их за руки и потянула за собой на лужайку.
- Кажется, нам отрезали пути отступления? Эшли, – голос блондинки лучился сдержанным смехом. Неприязнь куда-то улетучилась. Еще одна ладонь, доверчиво протянутая Джону, выглядела невероятно женственно – фарфоровая кожа, длинные тонкие музыкальные пальцы. Но оказалась неожиданно ледяной и каменно твердой.
Ну, что ж… Он ведь пришел сюда работать, не так ли?
- Скажите, мэм…
- Мисс.
- Простите. Мисс Дэй…
- Эшли, зовите меня Эшли. Извините, – то ли издевается, то ли действительно смешалась.
- Эшли, скажите, здесь всегда так безлюдно?
- Последнюю неделю – да.
Еще бы здесь не было безлюдно. Десять лет назад одна из местных, Нора Корви, решила поиграться с древней книжкой, которую ее тетя, искусствовед, привезла из Южной Америки, и вызвала Ишчель. Нора хотела как лучше, конечно же: Ишчель почиталась как богиня лунного света и радуги, ткачества, медицинских знаний и деторождения. Она явилась Норе, ослепительно красивая, молодая, и пообещала городу благоденствие и небывалый бэби-бум. Взамен просила малую часть богатств города. Нора, безрезультатно пытавшаяся зачать вот уже шестой год, согласилась не раздумывая. Родила ровно через девять месяцев. И не она одна. Город процветал, Ишчель не объявлялась, Нора и забыла о древней гостье. Но через десять лет богиня вернулась и потребовала жертв. Первой стала дочь Норы. Увидев бездыханное тело дочери и склоненную над ней Ишчель, омывающую руки в крови, Нора схватила нож и вонзила себе в горло. Забавно, Нора не знала, что она единственная могла сдержать богиню. Теперь Ишчель наслаждалась свободой. Погибло пять детей. Все – десятилетние девочки. Причем не только местные. Люди боялись выходить на улицу, детей увозили из города. Поэтому детский рай «Старая Добрая Англия» и пустовал нынче.
- А что? – Эшли с хитрым прищуром воззрилась на Джона.
- Вы не знаете, почему?
- Нет. Мы с Энни не местные. Здесь по работе, – Эшли наклонила голову, - впрочем, как и вы.
- О чем вы? – пришел черед Джона удивляться. Ну да, немного притворно. Однако притворное удивление на редкость быстро сменилось неподдельным изумлением, когда девушка, кокетливо приблизившись к Джону, шепнула тому прямо на ухо:
- Ишчель, да? Я неделю уже выслеживаю эту суку, – и искорки ее глаз задергались в пляске Святого Витта.– Черт возьми, приятно знать, что ты не одинок. Правда?
Джон не намерен был продолжать этот разговор. Хватит с него. А потому он поднялся со скамейки, ища глазами сыновей.
Мальчишки с Энни увлеченно рассматривали что в траве, и больше всего в этот момент походили на трех щенков.
- Это стрекоза, – и как Эшли успевала еще и за детьми следить? Действительно, это была огромная стрекоза. – Наверное, прилетела с озера.
И, словно эхо, отозвалась Энни:
- Это стрекоза.
- Еказа?
- Нет, Сэмми… – от этого обращения у Джона побежали мурашки: «Какой он тебе Сэмми?». – Стре-ко-за.
- Еказа!
Да, мальца в свое время будет трудно переспорить…
Энни залилась смехом. Хохотала от души, запрокинув голову. Маленький Сэмми ничуть не обиделся, наоборот, не отставал от нее. Эшли рассмеялась. Губы Джона против его воли расплылись в улыбке.
Но она тотчас растаяла от еще одного звука – хрипловатый полусмех-полукашель. Так смеялся Дин. Смеялся впервые с тех пор, как… Он и говорить-то связными предложениями начал совсем недавно. В который раз за это утро Джону стало не по себе.
- Дин! Сэмми! Мы уходим, – смех прервался. Джону ответили три пары глаз – зеленые Дина, - «Уходим? Уже?», ореховые, обеспокоенные Сэма, – «Нет!» и странные, спокойные и внимательные, Энни,– «Сядь и жди!». Джон опустился на скамейку. Почему? Тогда он не знал, что ответить. Впрочем, позже – тоже.
РАЗГОВОРЫ ОБО ВСЕМ
Уже неделю каждый день они проводили вместе в парке. Энни Ди с Дином облазили все деревья, носились как угорелые. Или валялись на лужайке, читая Сэмми книжки с огромными цветными картинками – забота Эшли.
Джону все больше нравилась Эшли. Нравилась ее фарфоровая кожа, сверкающие на солнце платиновые кудри, чистейшие кристаллы голубых глаз, звонкий голос. Они целыми днями разговаривали, не забывая, конечно, посматривать по сторонам. Убийства прекратились, Ишчель затаилась. Расслабляться, впрочем, не было повода. Голод ее теперь был неутолим, к тому же покинуть город, который защищала, богиня не могла. Оставалось только ждать, когда голод пересилит осторожность. Ждать и занимать время разговорами. Хотя Джон больше слушал, чем говорил.
Джону казалось, что он понимает Эшли. Восемнадцатилетняя девчонка, она приехала погостить на каникулы к замужней сестре. Лора как раз тогда родила, и у них с Крисом был второй медовый месяц. Эшли не мешала им – она приходила домой только ночевать, удержать ее дома было невозможно. Иногда не приходила совсем. Тогда Лора места себе не находила. Однажды Эшли вернулась около трех часов ночи. Пошла проверить, спит ли Лора, или, может, уже ищет сестренку по городу. Дверь в супружескую спальню была приоткрыта. Достаточно широко, чтобы уже из коридора Эшли заметила лужу крови на полу спальни. Чуть вытянув шею, она увидела и увлеченных трапезой гулей.
- Ну, тогда я, конечно, не знала, что это такое…
- И что ты сделала?
Эшли улыбнулась.
- Повернулась на сто восемьдесят градусов, пошмыгнула в детскую, взяла Энни Ди и удрала из дома. Девочка – умничка, даже не проснулась.
- Тебе не было, ну, не знаю… Не было страшно?
- Нет.
Эшли была страстной охотницей. И не из мести, нет.
- Просто получаю удовольствие от своей работы. Разве это плохо?
Она обожала ножи и не признавала огнестрельного оружия, хотя недурно владела им.
- Жаль, иногда не обойтись без серебряной пули. Но все остальные вопросы я предпочитаю решать с помощью ножа или мачете.
Эшли обожала хищный блеск стали, мягкий – серебра, резкий холод смертоносно отточенных клинков.
- Ты не замечал, как великолепно смотрится кровь на серебряном ноже, Джон? Это волшебно… Алый ручеек, бегущий по лезвию... В такие моменты жалеешь, что Бог не наградил талантом к рисованию. Будь я художницей, я бы нарисовала это - рубиновые бесценные капли на стали…
Джон не отвечал. Да кто он, собственно, такой, чтобы осуждать Эшли? Охотниц он раньше не встречал, вдруг они все такие? Сам Джон тоже был бесконечно далек от нормы. К тому же она так любила Энни Ди, так о ней заботилась.
- Энни Ди знает, чем ты занимаешься?
- Нет. Я обучила ее нехитрой защите, она воспринимает это как игру. Но думаю скоро посвятить ее. Что ты так смотришь, Джон? Девочка станет классным охотником. С ножами она на «ты», похлеще меня. Быстро соображает, хорошая реакция, смелая. Ей десять, Джон. Она скоро и так все узнает.
Джон это все, конечно, знал. Энни Ди, действительно, имела все шансы стать охотницей. Но думал он не о ней, а о Дине. Мальчик младше Энни, но совсем не намного, он тоже скоро начнет задавать вопросы. Джон заметил, что у Дина появились порезы на руках. Оказывается, Энни Ди учила его обращаться с ножом. Дину нравилось. Джону – нет. Да, он видел в сыне помощника, но в будущем, никак не сейчас. Ему всего шесть.
СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО
- Признайся, Энни Ди, ты просто боишься темноты?
- Ничего я не боюсь! – девочка пулей вылетела за дверь, не забыв на прощанье этой дверью погромче хлопнуть.
Эшли вздохнула с облегчением. Упрямица чуть было не поломала все планы. Ну, теперь-то все путем.
Нет, темноты Энни не боялась. Но темная грязная улочка, которую нужно пройти, не внушала оптимизма. Что это за контейнером? Ну вот зачем идти за молоком в одиннадцать вечера, когда можно купить его утром?! Энни специально пошла помедленнее, вдруг Эшли смотрит из окна.
- Я не боюсь, тут недалеко, я не… - что-то сшибло ее с ног, зажав рот ладонью. В нос ударил острый запах каких-то не то трав, не то масел, которые всюду таскала за собой Эшли. Рука очень красивая, смуглая, а кожа мягкая и гладкая. Только бы не так стискивала лицо… Энни подняла глаза – ее держала потрясающей красоты женщина, с черными как смоль волосами. Глаза женщины переливались всеми цветами радуги. Завороженная, Энни не сразу поняла, как здесь оказался Джон.
- Энни Ди, живо отсюда!
Девочку больше никто не держал. По-кошачьи ловко подобравшись, она вскочила на ноги и исчезла в темноте.
Ишчель воспользовалась моментом и подмяла под себя Джона. Она явно не собиралась уступать. Взбешенная до крайности и голодная, она готова была принять любую жертву.
Краем глаза Джон заметил как от угла отлепилась какая-то тень. Через секунду в луче фонаря сверкнули платиновые кудри и лезвие ножа:
- Голову, Джон! – он еле успел. Нож вошел аккуратно между глаз богини. Почти по рукоятку. Джон выдернул его и загнал точно в сердце. Вспышка радужного сияния, и красавица безжизненно повалилась на Винчестера. Тот с омерзением столкнул ее с себя.
Эшли была в ярости:
- Где Энни Ди, Джон? Черт, какого ты сюда приперся? Ты мне все испортил! Вся инициация насмарку!
- Убежала. Постой, какая инициация?
- Это должно было стать ее первым делом, Винчестер!
- Но у нее не было при себе никакого оружия. Она что, должна была голыми руками замочить эту тварь? – в голове все смешалось.
- Господи! Я! Я должна была замочить эту тварь, спасти Энни! Думаешь, зачем мы ходили в этот парк каждый день, Джон? Энни – единственная десятилетняя девчонка в городе, которую не держат под замком, Ишчель должна была клюнуть на нее! И клюнула! А я должна была явиться этакой Суперженщиной, спасти ее и ввести в курс семейного дела! У нее нет выбора, Джон! Я – охочусь, значит, и она тоже!
Джон не желал больше ничего слышать:
- Ты использовала Энни Ди как приманку? Это что, по-твоему, игра?! Да ты больший ребенок, чем она!
- Семейное дело – это... вот это? – от глухого голоса Энни взрослые вздрогнули. Она и не думала убегать. Просто отбежала. Сомнений в том, что она все видела, не было никаких: белее бумаги, серые губы еле шевелятся, голос глухой и прерывистый. Но это было нормально. Ненормально было то, что Энни стояла над телом богини, со звериным любопытством осматривая все поле боя, и ласково оглаживала вынутый из раны, теплый от крови, нож.
Эшли расцвела. Победоносно взглянув на Джона, она широким театральным жестом обвела всю сцену:
- Да. Энни Ди, темноту населяют твари. Такие как я и Джон убивают их. Мы спасаем людей, истребляем нечисть. Это – наше семейное дело. Ты тоже сможешь, если захочешь.
- Да. Я хочу, – в голосе Энни Джон услышал сдержанный трепет. Внутри все перевернулось.
А Энни Ди, как ни в чём не бывало, побежала к их с Эшли номеру.
«Не туда…» – рассеянно подумал Джон. Сердце глухо бухало в груди, он отвёл глаза. Эшли выглядела сейчас намного больше взволнованной. Но и радостной тоже.
- Джон, ты посмотри, как славно все вышло! Она восприняла это все как игру, о большем я и мечтать не могла! Ну, же, Джон! Дети намного сильнее нас, с ней все в порядке, ты же видел. Она хочет этим заниматься. Кстати, ты не думал посвятить в тайны нашего ремесла своего Дина? Я могу помочь с инициацией.
- Нет. Мы уезжаем. Сегодня же, – Джон повернулся и пошел прочь.
В спину ему миллионом льдинок рассыпался смех.
Он уже бежал. Сегодня он все расскажет Дину, сам. И Джон знал, что сказать.
«… спасаем людей, истребляем нечисть… семейное дело»
2. Год 1990
ПОГРЕЮСЬ У КОСТРА
Да, жизнь Джона Винчестера нельзя было назвать сказкой. Но чтобы так!.. Последняя ночь, когда можно еще прижать этого, черт бы его побрал, Тома Спейса. Нет, поправка: пол ночи. Томми, Томми… Это ж надо быть таким оголтелым оккультистом, чтобы даже после смерти продолжать жертвоприношения! Да где – непременно в лесу, вселившись в какого-то беднягу! К тому же в единственном в городе занюханном мотеле не нашлось свободных комнат. «Одна освободится сегодня, но жильцы еще не съехали». Джон был готов лично отправиться к ним и выкинуть собственноручно, но взял себя в руки. Он почти уже уговорил хозяина, маленького отвратительного старикашку-моралиста, последить за мальчиками, пока их горе-папаша (с этим пришлось согласиться) смотается (простите, сэр, съездит) по делам. Джон почти уговорил его, но тут, как назло, этот раздолбай прямо посреди холла выронил нож, с лезвием шире ладони Джона, острейший. Да еще не просто выронил, а с громким «Вот…!» Конечно, пришлось срочно сваливать.
Сейчас Дин, вжавшись в угол заднего сидения и прикусив губу, сосредоточенно всматривался в густо-черную ноябрьскую темень, облепившую окна Импалы. Джон только-только закончил изливать на голову старшего сына все известные ему проклятия. В машине повисла тяжелая тишина. Посмотрев в зеркало, Джон уперся в осуждающе-прямой взгляд семилетнего Сэмми.
- Что ты смотришь? Нам повезло, если по пятам еще не гонится вся полиция штата!
Сэм передернул плечами и демонстративно отвернулся.
Конечно, Сэмми сейчас в лагере противника. Он же совсем недавно узнал о том, что его папа – Супергерой! Джон бросил сердитый взгляд на Дина. Спасибо, сынок! «Ну что ты взъелся, Джон? Тебе бы в одиннадцать лет такой нож, ты бы не только его не удержал, но и пальцы себе отрезал попутно». Да не в ноже дело! Это случайность. Гораздо больше Джона бесило, что из-за этой случайности ему пришлось тащить мальчишек среди ночи в глухой лес, в котором затаился призрак сбрендившего сатаниста. Черт!
Вдруг Джон заметил совсем близко, за придорожными кустами и редкими деревцами, мелькнувший огонек. Да ты везунчик, Винчестер! Притормозив у обочины, сунул Дину в руки дробовик:
- Из машины – не шагу! Следи за Сэмми! Увидишь кого – стреляй! Понял?
- Да, сэр.
Джон вошел в лес. Бесшумно пробираться сквозь глухой кустарник он научился давно. Порадовавшись, что видит в темноте, как кошка, Джон не стал включать фонарик.
Огонек погас, но с маленькой прогалины почти у самой дороги слышался шорох листьев. Джон различил за голыми ветками у самого края поляны кучу листвы и мусора, а рядом с ней – фигуру человека. Девушка или миниатюрная женщина сидела, поджав под себя ноги, и безрезультатно чиркала зажигалкой.
Подобраться поближе Джону не составило труда. Он мог дотронуться до длинных темных волос, стоило только протянуть руку. Невнятный шорох послышался с другого конца прогалины, из кустов. Девушка заторопилась. Вот ты и попался, Томми, бедняжке не долго быть твоим транспортом! Джон протянул руку…
- Давай же, Эшли Ди, помоги мне!.. Черт! Ну же! Давай!.. Давай, Эшли Ди!..
Маленькая искорка зажигалки осветила бледное, все в грязи, лицо, расцарапанные руки тряслись.
- Эн…
Девушка коротко вскрикнула и шарахнулась в сторону. Бог то был или Дьявол, но нож лишь слегка царапнул Джона по уху, войдя в дерево сантиметра на три. Тут же откуда-то из кустов донеслось звонкое:
- Энни Ди!
О том, что произошло потом, Джон старался никогда больше не вспоминать. В отсыревшем липком ночном воздухе заметались лучи фонариков. В их неверном белесом свете то появлялось перекошенное от ужаса, с оскаленными зубами, лицо Энни Ди, то сверкали стальные лезвия, то мелькали взъерошенные головы ребят. Казалось, прошла вечность, прежде чем Джон смог успокоить трясущиеся руки и зажечь фонарик.
То, что он увидел, было до крайности нелепо и жутко. Энни Ди, вся в грязи и крови, стояла ровнехонько в центре поляны, сжимая в нелепо задранных вверх руках ножи. Энни тряслась. На ней была только побуревшая от крови рубашка, один рукав которой был разодран, и джинсы. Темные волосы спутанными прядями падали на плечи. Казалось, она держится на ногах только благодаря обхватившим ее с двух сторон мальчишкам.
- Какого… Джон? Я их чуть не убила! – знакомый, глухой и низкий, голос. Энни Ди убрала ножи за пояс и с бледной ухмылкой взъерошила волосы Сэма и Дина. – Привет, мальчики. Ну, хватит обниматься! Лучше расскажите, как вы тут оказались? – Энни Ди сверкнула глазами в сторону Джона.
Как выяснилось, Дин пошел за отцом, Сэмми, конечно же, увязался следом. Их Джон и слышал. Кстати, Энни тоже. Сэм узнал девушку в неверном свете вспыхивающей зажигалки и кинулся к ней. Дин – за ним. Слава Богу, Энни Ди узнала их в метании света и теней. Вопреки инстинктам, орущим «Убей!» она заставила себя не пустить в ход ножи.
Джону безумно хотелось пристрелить чертову девчонку на месте.
- Где Эшли?
- Ты практически стоишь на ней.
Джон посветил себе под ноги. На куче листьев и веток, подобранных, видимо, здесь же, на поляне, лежала Эшли. Ее руки были сложены на разодранной груди, лицо, которое Энни аккуратно оттерла от грязи, было абсолютно спокойно, обрамленное не потерявшими своего блеска платиновыми кудрями. Лицо Снежной Королевы.
- Кстати, раз уж ты здесь, Джон, не одолжишь мне зажигалку? Эта, кажется, пустая, - Энни выбросила бесполезную вещицу в кусты.
С трудом оторвав взгляд от Эшли, Джон решительно ответил:
- Нет, так дело не пойдет. Нужен нормальный костер. Мы с мальчишками поищем веток, ты жди здесь.
Девушка не возражала, устало пожав плечами она опустилась рядом с Эшли. Так и сидела, гладя ее волосы, ни на что не обращая внимания. Она даже не заметила, в какой момент на ее плечах оказалась куртка Дина. Поймав его за руку, Энни Ди вернула куртку мальчику:
- С ума сошел? У тебя и так зуб на зуб не попадает!
- А ты?
- Погреюсь у костра.
Когда пламя занялось, Энни Ди подошла настолько близко, как только можно. За эти пять лет из светлой радостной девчонки она превратилась в довольно-таки нескладного подростка: вытянулась, худая, с длинными руками и ногами, одно плечо было выше другого. Джон подошел, приобнял ее за плечи, заглянул в лицо.
- Что случилось, Энни Ди?
- Демон. Она появилась неожиданно, вырубила меня… Когда очнулась, Эшли уже…
Нет, Энни Ди не плакала. В остекленевших глазах отражались огоньки погребального костра.
Когда они вновь выбрались на дорогу, уже рассвело. Все устали и замерзли.
- Энни Ди, чего стоишь? – Джон хлопнул дверцей Импалы, усаживаясь на водительское сидение.
Девушка неуверенно ухмыльнулась:
- Уверен? Попорчу обивку.
- Плевать. Садись уже, - смертельно усталый Дин, бледный и замерзший, с всклокоченными мокрыми волосами, забрался в угол заднего сиденья. Сэмми задремал, как только оказался в машине. Выглядел он не лучше брата.
Энни не пришлось долго упрашивать. Она устроилась рядом с Джоном, сразу же наполнив салон диким лесным запахом слежавшейся палой листвы и запекшейся крови. Глухо заворчал мотор.
- Джон, ты прости меня!
- За что?
Энни помахала рукой около уха. Джон провел ладонью:
- Глупости… Лучше бы ты извинилась за то, что из-за вас я упустил Спейса.
- Томми? О, Джон, не волнуйся! Мы избавились от него вчера.
- Вот как! – что ж, это чудесные новости. Только что ж так тошно-то, а?
Повисла тишина. Сэм и Дин спали, Энни молчала. Джон чувствовал себя неловко, словно был чужим в этой компании слишком взрослых детей.
- И что теперь, Джон?
- Доедем до ближайшего городка, снимем номер в мотеле. Ты приведешь себя в порядок, поешь, отдохнешь. Потом мы поедем…
Энни неожиданно горячо прервала его:
- Да! А я вернусь сюда! Эта демонша выбрала не ту тушку – слишком смазливая официантка из кафешки. Ее наверняка полгорода знает. Я найду ее и…
- Даже думать не смей! Поедешь с нами, поняла? – Джон закипал.
Он не понимал, что происходит. Он ожидал чего угодно – слез, истерики, шока, просто столбняка… Ну, или как там еще ведут себя пятнадцатилетние девчонки в подобных ситуациях? Но уж никак не забот об обивке чужого автомобиля и хвастовства об удачной охоте! Да еще эта глупая самоубийственная погоня за демоном, который уже давным-давно свалил из этого городка, даже не потрудившись доделать начатое, оставив Энни Ди в живых. Нет, Джон не собирался таскать девчонку везде за собой, но сейчас рядом с ним сидела бомба, которая могла взорваться в любой момент. А он должен был не дать ей это сделать. В какой-то мере он отвечал за нее. Черт, просто пусть пару дней побудет под присмотром, и точка!
Услышав командные нотки в голосе Джона, Энни Ди ощетинилась, кинула на него острый взгляд, хотела ответить, но горло свело судорогой:
- Джон, немедленно останови, мне плохо!
Импала притормозила на обочине. Энни вылезла, на негнущихся ногах добралась до придорожных кустов, резко согнулась пополам, словно от удара. Джон отвернулся. Но ничего не услышал, а когда посмотрел в ту сторону, не увидел и Энни. Оглянулся по сторонам.
Энни Ди бежала, возвращаясь к тому месту, где он нашел ее. Не пыталась свернуть в лес, спрятаться, просто бежала по дороге прочь от Импалы. Ноги ее подгибались, девушка шаталась, словно пьяная.
Она успела отбежать метров на пятьсот, когда Джон догнал ее и схватил за плечо, рывком разворачивая на себя. Рухнула на колени, увлекая его за собой. Хотел истерики, Винчестер? Получай!
Энни Ди билась в руках Джона, как припадочная. Слезы лились двумя сплошными потоками, будто ей в лицо распылили слезоточивый газ. Из горла вперемешку с рваным судорожным дыханием рвались не рыдания даже, а рык, отчаянный и бессильный, и от этого бессилия яростный. Джон не мог разобрать слов: что-то про Эшли, про демона, про кровь. Да и не нужно ему было этих слов, чтобы понять Энни Ди. Джон не на шутку перепугался, когда в ее руке внезапно блеснул нож, и Энни принялась кромсать перед собой кого-то невидимого. Нож прошел по асфальту с противным скребущим звуком. Словно обрадовавшись возможности вонзить оружие во что-нибудь осязаемое, Энни с ожесточением принялась наносить удары по дороге. Но уже после двух ударов Джон вырвал его и надо сказать не без труда: пришлось практически вывернуть руку, прежде чем тонкие смуглые пальцы, сжимавшие рукоять, разжались. Тогда девочка с тем же звериным рычанием, не замечая боли, продолжила терзать мерзлый асфальт голыми руками. После каждого удара на нём оставался багровый след.
Надо было это прекращать. Мужчина сгреб девочку в охапку и, с силой тряхнув, рявкнул:
- Анна Дэй, немедленно прекрати! – две сильные оплеухи. – Слышишь меня? – еще одна. – Я сказал, хватит!
Девушка затихла. Сидела, опустив голову. В тишине раздавалось только рваное дыхание.
- Я не могу так, Джон. Я должна… - тихий охрипший голос неприятно резанул ухо.
- Мы найдем ее, Энни Ди. И прикончим.
- Нет, это я должна сделать. Сама. Понимаешь?
- Понимаю. Я помогу тебе ее найти. А ты убьешь. Сама.
Она вскинула голову:
- Обещаешь?
Щеки, мокрые от слез, а глаза – абсолютно сухие, горячечно блестящие. Переменчивость этой девчонки пугала Джона. Но он заставил себя улыбнуться:
- Обещаю, Энни Ди.
- Спасибо! – выдохнула девочка и прижалась к плечу Джона. Тот обнял ее в ответ, ласково укачивая, бормоча какие-то глупости, как маленькой.
- Пойдем в машину?
- Джон, я… прости… я встать не могу…
Джон поднял Энни Ди на руки и понес к машине. У Импалы их ждал совершенно растерянный Дин, не знающий, бежать ли к отцу, или остаться на месте. К заднему стеклу приник Сэмми. Что-то словно обожгло щеки Джона, но он только крепче сжал челюсти, так, что заиграли желваки.
НА ЧЕТЫРЕ НЕ ДЕЛИТСЯ
Вот уже три месяца Энни Ди колесила по стране вместе с Винчестерами. Ее никто не гнал, а она не захотела уходить. Правда, Энни не стремилась стать ни заботливой старшей сестренкой, ни любящей дочкой. Просто делила с Винчестерами номер мотеля, ходила в одну школу с мальчишками, охотилась с Джоном. Готовила, не Бог весть что, но есть можно. Пыталась поддерживать порядок, хотя имела о нем смутное представление. Все вроде было нормально.
Но Джон дергался. Вместе с Энни Ди пришло и поселилось рядом с Винчестерами навязчивое, гнетущее напряжение. Девочка только улыбалась:
- Успокойся! Просто я – не Винчестер, а вы – не Дэй, - а потом тихо добавляла: - Не волнуйся, я уйду, как только ты захочешь.
Джон не хотел, чтобы Энни уходила. Но она его пугала.
Дин рассказывал, что в школах – а их было за это время ровно три – Энни Ди быстро занимала нишу одиночки. Ей просто никто не был нужен. Настоящая дикарка. Были, конечно, ребята, готовые поиздеваться над странной молчаливой и диковатой девчонкой, но Энни Ди решительно пресекала рыцарские порывы Дина ее защитить и была спокойна, как удав. Она вообще в школе была тише воды, ниже травы. Что не мешало ей таскать книжки из школьных кабинетов литературы и библиотек. Если успевала прочитать до отъезда, обязательно возвращала на место, если же нет – се ля ви!
Про такое олимпийское спокойствие Энни Ди Джону удивительно было слышать. Он-то знал, на что способна эта тихоня. Как-то, возвращаясь вдвоем поздно ночью в мотель, они столкнулись на заправке с Нилом Лоттом, охотником и старым другом Джона, обаятельным здоровяком, с лица которого никогда не сходила улыбка. Он горячо поприветствовал Джона, но, увидев девочку, заметно напрягся и, натянуто улыбаясь, аккуратно, словно говорил с капризным ребенком или не вполне здоровым человеком, спросил:
- А ты что тут делаешь, Энни Ди? Не многовато ли охотников для одной заправки? Где Эшли потеряла?
Джон поспешил вмешаться:
- Эшли мертва. А Энни теперь со мной.
- А, ясно, – весельчак Нил мгновенно поскучнел. – Джон, давай-ка отойдем на пару слов.
- Да в чем дело, Нил? – но Лотт уже тащил Джона за угол. – Энни, я сейчас…
Отойдя за угол, Нил накинулся на Джона:
- Избавься от нее, и поскорее! Мой тебе дружеский совет!
- Что ты несешь, Нил?
- Ты знал ее тетушку, Эшли? Да Гордон Уокер по сравнению с ней – ангел! Ты хоть представляешь себе, кого могла воспитать эта психопатка?!
Джон забыл, что просьбы, равно как и приказы не смотреть, не слушать и подождать в сторонке, Энни Ди не воспринимала в принципе. Она с силой толкнула Нила к стенке, крепко вцепившись тонкими смуглыми пальцами в горло. Прямо в лицо яростно прошипела:
- Гордон Уокер – долбанный садист, не смей никогда равнять его с Эшли Ди! Еще раз услышу – сверну шею!..
Джону стоило большого труда успокоить девчонку…
…Да и Бобби вздыхал в трубку:
- Джон, ты бы был поосторожней с ней, что ли… Она – боец Эшли, а не твоя дочь… А лучше всего вам бы разойтись…
Да, все было так. Энни была бойцом, причем бойцом отличным. На охоту она не рвалась, не искала жадно дел, да и особого удовольствия от процесса не получала. Но, если Джону срочно требовалась лишняя пара глаз и рук, долго просить ему не приходилось. Энни без разговоров могла просидеть в библиотеке или архиве хоть целый день. Или поразмяться со старшим Винчестером. Правда, работала Энни Ди грязно: после всегда оставались пятна, а то и лужи крови, будто здесь поработал серийный убийца. Почему? Просто все, что Джон проделывал кулаками, Энни повторяла в точности. Ножом. Она абсолютно искренне недоумевала, как это можно драться голыми руками? Энни не лукавила, она действительно не могла даже правильно сжать кулак, чтобы при ударе не переломать себе пальцы.
Девушка не переваривала огнестрельное оружие, безумно нервничала каждый раз, когда приходилось им пользоваться:
- Терпеть не могу, когда на охоте руки заняты!
Ножи для Энни Ди давно уже не были оружием, они стали продолжением ее рук. И обращалась она со стальными жалами виртуозно: нападала быстро и решительно, не играла с жертвой, но несколькими жестокими ударами обездвиживала и спокойно добивала. Порой забывала об осторожности, не умела заметать следы, но все это Джон списывал на недостаток опыта. Ему нравилось охотиться с Энни Ди, пока…
Он должен был догадаться. Почувствовать неладное, когда Энни, всегда такая ведомая в вопросах охоты, сама принесла ему газетную вырезку:
- Гляди! Что – наша работа?
Да. Демон. И все шло гладко, пока одержимый толстячок не оказался заперт в демонской ловушке. Джон и сам не понял, как Энни Ди втолкнула его в кладовку и надежно заперла дверь. А потом началось веселье. Часа два до Джона доносились только бессмысленные вопли, а потом истерические мольбы о пощаде – еще минут сорок. Когда он услышал звучную, четкую латынь и вой изгоняемого беса, Джон поклялся придушить мерзавку, как только она откроет дверь. Насторожился: шаги за дверью были слишком тяжелыми. Неудивительно – ведь дверь открыла не Энни, а Гарри Эванс, тот самый одержимый толстяк. Он был в полном порядке. Ну, как в порядке – мокрый, хоть выжимай, весь в соли, изо рта текла розоватая слюна, и парень был в полнейшем шоке, но жив, шел своими ногами. Сзади его бережно поддерживала Энни. Их с Джоном глаза столкнулись:
- Джон, я ничего ему не сделала. Только соль и святая вода, клянусь тебе.
- От соли и святой воды он бы так не орал!
- Ну ладно! Есть пара секретов. Ну, например, маленький надрез на языке творит чудеса. Не смотри волком, Джон! Это не опаснее и не больнее, чем пирсинг! А сейчас Гарри нужно в больницу.
В госпитале, отделавшись наконец от Гарри, Энни Ди светилась, как начищенный пятак:
- По-моему, я заслужила пирог, Джон!
- Ага. Пойдем-ка! – Винчестер втащил Энни Ди в пустую комнатку, что-то типа провизорской.
- Ты что творишь?! - от резкого неожиданного удара девушка повалилась на пол, по пути задев столик с множеством склянок. Ее осыпал дождь осколков, по подбородку побежала алая змейка.
Да, Нил чувствовал себя неважнецки под этими жесткими длинными жадными пальцами. Мало приятного – стоять припертым к стенке пятнадцатилетней девчонкой, чувствуя на своем горле ее каменную хватку, ощущая, как впиваются в кожу острые и крепкие ногти.
- Ответь мне на один вопрос, Джон, - голос глухой от бешенства, но тихий, девчонка помнила об осторожности, - только честно. Убийца Мэри, как он умрет? Быстро? Легко? – Энни Ди ловила взгляд Джона, не давая отвести взгляд. – Я так и думала... Да, и поднимешь на меня руку еще хоть раз – я тебе ее сломаю.
Едва ослабив хватку, Энни сама оказалась впечатанной лицом в стену. Тонкие девичьи запястья Джон сжал, одной рукой, как тисками, у нее за спиной, а другой уперся в крайне болезненную точку между лопаток девушки так, что малейшее движение отзывалось во всем ее теле острой сильной болью. Энни замерла. Джон наклонился к ее уху и ожег дыханием:
- А теперь послушай меня. Еще раз выкинешь что-нибудь подобное…
- Как с Гарри? – мерзкий оскал на окровавленных губах. – Или как с тобой, Джон?
Винчестер с силой вдавил руку в спину девушки.
- Ммм… – так-то лучше, противная улыбочка сползла с побелевшего лица, Энни часто задышала сквозь стиснутые зубы. Ее ухо опять опалило дыхание Джона:
- …пристрелю. Как бешеную собаку. Ты поняла меня?
- Да, Джон. Да.
Она так и стояла, когда Джон отпустил: прислонившись лбом к стенке, и даже руки держала за спиной.
- А теперь валим отсюда. Сейчас здесь будет вся больница
В машине Энни спала. А Джон думал. Думал о том, что от Энни однозначно надо избавляться. Но как? Она не щенок, которого можно выкинуть за шкирку из машины. В глубине души Джон молил девчонку дать ему хоть малейший повод, хоть мизерный шанс… И понимал – спустить курок он не сможет. Потому, что Энни Ди – не монстр. На заднем сиденье Импалы спал ребенок.
Одно слово вертелось в голове Джона: «Искалечили, искалечили…»
С каждым днем атмосфера все больше накалялась. Джон не спускал недоверчивого, хмурого взгляда с Энни Ди. Она не спорила: делала только то, что сказал Джон, только так и тогда, когда ему это было нужно. И не проявляла ни малейшего недовольства по этому поводу.
Только вот он всегда просил ее, а не приказывал ей. И ловил на себе косые взгляды мальчишек. Нет, поначалу все было великолепно: Энни смотрела старые ковбойские фильмы с Дином, помогала Сэму с уроками, они души друг в друге не чаяли. Но, Дин и Сэм по-детски остро чувствовали ту связь, что протянулась между их отцом и этой девчонкой. Они ревновали. Все больше и больше. Могли неделями не разговаривать с Энни Ди, старательно и по-детски жестоко не замечая ее. Дерзили Джону.
Энни нельзя было оставаться с Винчестерами дольше. Не дожидаясь просьбы Джона, она раздобыла какие-то бланки, подделала некоторые росписи и предоставила ему с ребятами документ, официально удостоверяющий перевод Анны Дэй в закрытую католическую школу-пансион для девочек. Через неделю отъезд.
Католическая школа и Энни Ди – несовместимые понятия, Джон понимал это. Она просто уходила. Сама. В эту последнюю неделю Энни устроила себе импровизированные каникулы – целыми днями валялась в номере мотеля перед телевизором:
- Когда еще у меня будет такая роскошь?
Джон вышел на полчаса, не больше. Когда вернулся, комната мотеля была пуста, чувствовался резкий запах горелого. В раковине он обнаружил кучу пепла. На столе записку, наспех нацарапанную на переводе в католическую школу:
«Джон, я ее нашла. Спасибо тебе. Если смогу, найду вас потом. Энни Ди»
- Черт! – скомканная записка полетела на пол…
3. Год 1997
НЕ ОТВЕЧАЙ НА БОЛЬ
Все это так глупо, что даже смешно. Не верится, что все это по-настоящему, какой-то чудовищный розыгрыш…
В тот день у Энни не было никакого предчувствия. Ровным счетом ничего: никаких тяжелых мыслей, роковых встреч, мрачных предзнаменований. Просто городок, просто дело. Сложное, неприятное дело. «Ха, неприятное, скажешь тоже! Будто они бывают другими, Энни Ди!» Энни узнала, что вампир, которого она выследила, решил обзавестись компанией. Она ожидала встретить трех-четырех монстров. В самый раз для одиночки. Не придется опять бросать все на полпути.
Когда она пробиралась к старой сарайке – прибежищу монстров – ее заметил местный мальчишка. «И что он там делал, скажите на милость?!» Ему стало любопытно, и он прошмыгнул за незнакомой длинноногой девушкой с огромным мачете в руках. «Представляешь себе его лицо, Энни, когда он увидел ту голову? Посмотреть бы!..» Он, конечно, кинулся прочь, как ошпаренный. «И, надо же, только выбежав на дорогу, чуть не попал под колеса патрульной машины! Какая удача, правда, Энни Ди?» Копы не поверили ему, но мальчишка был перепуган насмерть и они всё же решили проверить, в чем дело. Ждали, наверное, увидеть местную шпану, а увидели Энни. Заботливо придерживая у себя на коленях последнего вампира, она перепиливала позвоночник. Рядом – еще два обезглавленных трупа, девчушка, помладше Энни всего года на три, и женщина постарше, мать девчонки.
Офицеры оказались не робкого десятка, с воплями не разбежались, настоящие южане. Можно было положить на месте и их, и мальчишку заодно. Но Энни так устала от крови, мерзкой, горячей, липкой. Ее запах оглушал, облеплял со всех сторон, как паутина… Очнулась она только от стального прикосновения наручников.
Энни Ди предъявили обвинение в тройном убийстве. С мотивом долго не копались: при девушке были найдены три ножа (один даже со следами крови), кроме мачете, орудия преступления. Еще связка амулетов и одна очень нехорошая книжка. А уж когда при личном досмотре на груди девушки была обнаружена татуировка, явно сатанистская, «Идиоты!», все окончательно встало на свои места: девчонка явно состояла в какой-то секте.
Дело провернули очень быстро. Через три месяца было назначено слушание. Девушке грозил пожизненный срок или казнь.
Энни, ввиду ее особой опасности, содержали в камере одну. Но незадолго до суда подселили к ней Кэролин, маленькую белокожую девушку, лет восемнадцати, с огромными безднами черных глаз. «Ага, ангел! С тремя годами героинового стажа!» Энни старалась не замечать соседку, и та не лезла.
Ночью, накануне суда, Энни Ди проснулась в холодном поту: приходила Эшли, смеялась, болтала что-то о том, что из игры надо выходить, пока есть силы на еще один ход, не дожидаясь, пока выкинут… Энни не понимала. Эшли сердилась, кричала. Потом притянула к себе, ледяная, и заплакала. Вдруг за спиной Эшли зажглись черные глаза, послышалась сбивчивая скороговорка заклинания.
Энни резко открыла глаза, заморгала, прогоняя морок. Но бормотание не прекратилось. «Она здесь! Сверху, Энни!» В мгновение ока девушка вскочила и стянула демошу с верхней койки. Черное масло глаз злобно блеснуло в темноте. Ударила неловко о решетку раз, другой, третий… Увидев, что решетка открывается, свернула мерзкой твари шею. Пока оттаскивали, вглядывалась в бледное, залитое кровью, лицо и не понимала, как здесь оказалась Кэролин…
Снова следствие. Потом суд.
А через полчаса – казнь.
Нет, ей не было страшно. Ни когда шла по нескончаемому узкому коридору в оранжевом комбинезоне без рукавов и кандалах, ни когда оказалась в маленькой полутемной комнате. Было очень странное ощущение – вот сейчас я здесь, а меньше, чем через час меня не будет. Вообще. И еще – Энни было интересно. «Чертово звериное любопытство!»
Ее подвели к длинному узкому белому столу с двумя выдвинутыми подставками для рук. Энни села на стол, подтянула ноги к животу, звякнув цепями, улеглась. Ноги девушки моментально перетянули широкими кожаными ремнями.
- Мисс Дэй, - маленькая полненькая директор Прикс, «ей бы работать в кондитерской», смотрит недоверчиво и настороженно - сейчас я сниму наручники, а вы медленно положите на подставки руки, сначала правую, а затем левую.
- Похоже на крест. - «Черт, ну вот что ты несешь?»
- Неуместная аналогия, мисс Дэй.
Да уж… Нет, Энни никогда не была особо религиозной. Но верила, что там, наверху, кто-то есть. И этот кто-то пару раз выручал Энни Ди, крупно выручал. Но вряд ли он встретит ее там в лучезарном сиянии. Можно подумать, эта Прикс – святая! Или эти двое – здоровенный детина и пожилой усач! Да все они просто убийцы, ничем от нее не отличающиеся!
«Что ж ты так ненавидишь людей, Энни Ди?»
«Заткнись. Я их спасаю... Спасала».
«Ты хоть кого-нибудь любишь?»
«Ты знаешь, что да».
«Четырех? Не маловато, Энни Ди?»
- Мне хватает, - я что, сказала это вслух?
- Мисс Дэй, - сухой щелчок затвора, голос директора дрожит от напряжения, - не вынуждайте меня…
- Простите, - Энни отвыкла от людского общества и поэтому иногда просто выпадала из реальности, задумываясь о своем, но тут ведь это никому не интересно? Девушка медленно положила руки куда следовало. Их тут же жестко прикрутили ремнями к подставкам.
Детина и усач подкатили капельницы с раствором.
Первая игла. Деревенщина вогнал ее сильно и резко, едва озаботясь тем, чтобы попасть в вену.
- Ссссс, – Энни резко втянула воздух сквозь стиснутые зубы.
- Будь моя воля, я б тебе, твари, эту иголку в глаз загнал, - парень ощерился.
Энни одарила его фирменным оскалом, который искренне считала улыбкой.
- Дээрек, - укоризненно протянул усач.
Вторая игла. Усач ввел ее аккуратно, чуть ли не заботливо.
По телу разлилось мерзлое оцепенение. Да, ей говорили, - может быть частичный паралич. «Гуманный способ, ничего не скажешь!» Через минуту прибавилась еще и боль. Тянущая, выкручивающая, она вспыхивала в разных уголках тела, внезапно, разрывая его на куски. Энни не сдержала стон, зажмурилась. Дэрек довольно, в голос, засмеялся.
«Да уж, жалкое зрелище!» Точно, здесь же зрители! «Устроишь шоу? Напоследок!» Повернуть голову в сторону окошка комнаты наблюдения оказалось совсем не просто. От ошеломляющей боли Энни потеряла сознание на пару секунд. Так, а теперь последнее, на что еще хватает сил, – открыть глаза.
О, черт! Комната перед глазами поплыла, разрезаемая алыми и синими всполохами. Наконец, Энни разглядела группу людей, пришедших посмотреть на ее казнь. «А ты произвела-таки впечатление!» Прикс сжала губы в тонкую линию, изо всех сил скрывая страх (или отвращение), тюремный врач, с легким удивлением глядящий на Энни, пара чинуш, и журналисты. Парень с фотоаппаратом далеко пойдет – Энни не могла считать вспышки, «Да ты даже реагировать на них не можешь!», но наверняка он заснял эффектный поворот головы. Рыжая девица глядела на Энни, как кролик на удава, крепко вцепившись в рукав здорового мужлана с блокнотом в опущенной руке. На нем Энни Ди остановила взгляд. «Прости, милый, но мне уже не шевельнуться». Глаза Энни бессмысленно оглаживали трехдневную щетину и такие знакомые темные глаза. Только теперь Джон смотрел без недоверия и боязни.
«Джон?!» Это Джон! И плевать, как Винчестер здесь оказался! Плевать! Энни Ди хотелось кричать от радости, прыгать вокруг него, смеяться, как в детстве…
Попытка улыбнуться вызвала бешеный шквал боли. Боль вырывала из памяти большие горячие ладони, резала глаза ослепительно-ледяным взглядом, рвала в клочья запах палой листвы и жутким звоном в ушах заглушала детский смех. Энни неумолимо тащило куда-то в небытие. Она сопротивлялась, боролась изо всех сил, но сил этих оставалось все меньше и меньше. Энни отступала. Нет, не страшно. Ее провожал Джон:
«Я с тобой, девочка».
«Это здорово». Я знаю...
Тело девушки еще пару раз содрогнулось и затихло.
Вошел врач, проверил пульс:
- Время смерти 11.37.
Джон вернулся в комнату мотеля поздно. Не раздеваясь, подошел к столу, взял стакан. Сел. Налил виски и залпом выпил. Сил думать о чем-то не было. Днем он позвонил Дину, предупредил, что задержится, и им с Сэмом придется еще немного побыть в школе Трумана.
В комнате явственно повеяло холодом. Длинные побледневшие пальцы легко коснулись его плеча. Джон обернулся. Энни Ди стояла совсем рядом и улыбалась:
- Может быть, хватит уже сожалеть обо мне?.. Тебе пора возвращаться к ребятам.
- И тебе пора.
- Да. Прощай, – мягкое свечение озарило комнату.
- Прощай, Энни Ди.
КОНЕЦ