El derecho oscuro (продолжение)

понедельник, 18 августа 2014

18:41

El derecho oscuro

La derniеre importance

ParisParis
Через три дня самый обычный самолёт приземлился в аэропорту. Никто не знал, что этот самолёт был никаким не обычным, и некому было оценить его бесценность.
Лил дождь, бесконечно обесцвечивая и без того не слишком запоминающиеся улицы. Кто-то спешил в аэропорт, точнее, конечно, неприветливые, запруженные толпою, и вместе с тем пугающе пустые ангары никого не прельщали. Это был перевалочный пункт на пути куда-то, к неопределённости или призраку цели. Смазанная, мокрая, раздражённая масса потерянных людей сталкивалась с точно такими же потерянными, прибывшими в парижский ливень. Была ещё одна каста в этом совершенно самостоятельном и не имеющем отношения к Парижу государстве – ожидающие. Эти от прочих отличались тем, что были потеряны больше, ведь им предстояло всерьёз всматриваться в разнонаправлено текущую массу людей, а это совсем не просто.
Отдельными островками в этом море спешного равнодушия были люди, которых можно было бы высокопарно окрестить Нашедшими. Нашедшими себя или своих Родных, свой Дом, своего Кого-то.
Прибывшим из Праги посчастливилось бы встретить в толпе ожидающих Нашедшую, если бы она не поспешила спрятаться за колонной. В тёмных глазах, только капельку встревоженных, бесконечно скоро насовсем гасли искорки радости, что зажглись в тот момент, когда небольшая группа людей стала различима среди суматохи аэропорта.
По нелепой иронии именно она только и могла бы распознать всю странную ценность того старенького самолёта, что привёз в Париж сразу несколько Нашедших, чем увеличил их количество здесь многократно.
«Его нет. Нет, они не видели. Не звонил. Может, следующим рейсом?»
Не очень понимая, зачем, она шла за ними до самого выхода, прячась, будто ей даже и на глаза никому из этих людей нельзя было показываться.
Она видела, как легко дышали Солаль и Маэва. Он ни на секунду не отпускал свою миниатюрную родную, будто боялся потерять, поминутно поглядывая на её шейку, заботливо укутанную шарфом. Маэва была свободна как никогда. Карин ждать не стоит, да.
Микеланджело и Клэр старательно играли в школьников, которые стесняются, но поминутно забывались.
Флоран и Мелисса так крепко держались за руки, что им, наверное, должно было быть больно, если бы не сверкающие потаённым счастьем глаза.
Они немного постояли вместе, потом вышли под дождь. Сразу же поспешив скрыться в машинах и такси, которые, мягко светя фарами и фырча на погоду устремились к Домам, на счастье подаренным этому городу.
Почему-то она поспешила за ними, выбежала под тяжёлый до невозможности ливень, упуская что-то, теряя последние остатки надежды на встречу. Или надежды вообще. Почему-то казалось, что потеряно всё, и хотелось кричать, разрывая сумерки тоскливым и ждущим, всё равно ждущим, взглядом.
…Беранжер не помнила, сколько проторчала под дождём. Помнила, что водитель такси жутко ворчал на залитое водой сиденье, но затих, полу испуганно прислушиваясь к мрачновато-бравурной мелодии, которую, стуча зубами, она напевала. Её, впрочем, Беранжер тоже потом никак не могла вспомнить, что-то про ересь, кажется.

RepartirRepartir
…Дождь шептал и говорил с Беранжер, тихо и как-то до странности не по-своему призрачно колебавшейся сжавшимся облачком неверной дымки утомленного горького мыслями отчаяния где-то за кухонным столом и уже третьей чашкой черного чая без сахара о погоде – говорил слишком нежно и смыслово-близко, чтобы свести разговор к мизеру видимой темы, - и почти столь же влюбленно любяще, как говорил с ней Он… Дожди вообще-то очень болезненно часто оказываются слишком отчаянными отблесками попыток к утешению всего мира авторства теней от своих капель.
Секунды до ударности нежно и аккуратно срезают осколками по слою с непослушного сердечка…
…Ключ , нервно возясь и трясясь, и едва не ломаясь от усилий придаваемых ему координаций казаться спокойно привычными, медленно и все же до привычности довольно тихо отомкнул замок, и в квартиру тяжело ступил Дождь, зачем-то отчаянно обнявший ей лично ему посоветованные туфли. Скупость времени на мгновения удивляла.
Она чуть тепло и нежно припадает к разбитым пальцам едва упавшего в коридорное кресло, проводя уже снова так отнято у теней дождя своими пальцами от его плеч по рукавам мокрого насквозь черного пальто, и вот его чуть небритую щеку целует ее зажмуренный и нежно полуразбитый даже не истерический вздох. Месье Рим прикрывает глаза в отчаянно любящем томлении несбыточности вдруг пожелавшегося вальса с едва слышным шумом капельных теней - с ней на руках. Она до робости медленно и до преступно официального права уверенно влюбленно забирается пальцами ему в волосы на затылке: она уже все прочла по рукам, глазам, душе и туфлям. Он невиновен даже в отсутствии у него зонтика, а бессилье Дождя спасено от себя самого.
…Рыцарь Парижских заулков по имени Дождь был давно безнадежно безумно влюблен в темнокудрую Беранжер.

_____________________________________________________

- …Вы… Отпустили его? – Чуть удивленно и странно всерьез улыбнулся рванолацканный, входя с подносом, содержащим чашку крепкого отвара луговой мяты без намеков на сахар и некий конверт чернильной бумаги, в драпированные лунно-синим до тайности небольшие спальные покои, где помещалась почти во всю площадь довольно большая синим же застеленная низкая дубовая кровать без гобелена – последним могла бы служить сама комната – где, до банальности описания именно на лунно-синем покрывале, задумчиво валялся рядом со своей тростью уже даже более совершенно растрепанный и для какой-то неясной цели уткнувшийся в явно дамскую черную маску - испанского бархата, черного цвета и совсем без кружев - адресат реплики, только с усталым рыком потянувшийся:
- Ты ведь не устроишь правилам очередных поминок?
И тут же добавил, безумно счастливо сверкнув глазами:
- Они это сделали сами!.. Даже правила меняются теперь сами по себе… Точнее, по ним.

@темы: Моцарты, струнки, фанфы