Немцы молодцы, немцы очень тонко прошлись по всем "но" в истории Лукени.
Его многие записывают в сумасшедшие. В маньяки. Ну правда же, странно: убил, а толком объяснить, за что и почему, не смог. От убийства отговориться не пытался, хоть это и странно было бы ему, предполагающегося покушения на другого царственного не скрывал, хоть мог бы. Но вот хоть убей, внятно объяснить, отчего и почему Элизабет? Того не мог. По одной версии – внезапно заменил одного на другую. А по другой на суде говорил, что в глаза не видал и не знает убитую им женщину и впервые слышит, что она, оказывается, императрица. Зачем тогда убил? А она выглядела «достаточно аристократично, чтобы заслуживать смерти». И, убивая, выкрикнул: «Да здравствует анархия, смерть обществу!»
читать дальше
Даже себе не мог он мотивов пояснить, писал в тюрьме, и писал неясно и путано по заверениям читавших. А потом его нашли повешенным. Причём долго спорили - сам? Или удружил кто? Удружить могли, крепко невзлюбили, его бы и казнили, по чести, да в Женеве, где дело случилось, законы мягкие, без казней обходились в Швейцарии тогда. Но, удружая, пришлось бы побороться, не повесили бы, а удавили. А что сам, не верили.
Немцы оставили вечный допрос. Вечное недоумевание правде, вечное требование простых и понятных ответов, которых Лукени, конечно, не может дать. Одной из версий того, отчего он не успокоился на неудавшемся покушении или не дождался более удобного случая и "важной" жертвы, была личная ненависть к Сисси. Её нет. Не скажу, что Лукени испытывает к императрице нечто простое и радужное. Нет. Но вот современникам он однозначно предпочитает Элизабет. Дело, как по мне, в том, что Лукени чётко разделяет Сиси и императрицу Элизабет. И не исключено, что разделять начал их уже после своей смерти. Кто знает, все ли сто лет история была одной и той же?
В прологе он после очередного из столетних толкания отправляется защищать Элизабет перед современниками. Кстати, интересно авторы объяснили балансирование его наверху – балансирование между правдой и вымыслом. Их сложно не слушать, их много, к ним легко свалиться. Но допрос вовремя продолжен.
Самое время познакомиться с заказчиком. Всё, что против него есть – бесконечное свидетельство grande amore Смерти. Неприятно, но простите за каламбур, не смертельно. Ещё ему можно напомнить про эту amore. Это стоит сделать.
Она совсем юна, эта amore, она не видима почти в своём доме. Она сама бежит, не понимая, навстречу Тодду. Это ясно, эта девочка не может представиться будущей жертвой даже, это так далеко всё.
Вот кайзерская семейка с приближёнными сразу злит, там всё решено уж. Что ж, тем полнее радость, что план сорвался и живая кровь войдёт в этот склеп. Нечему радоваться, конечно, но не может он не поиграться с марионетками общественными. Они смешные.
А вот после свадьбы пора думать о будущем. Никому не нравится, когда свободных запирают. Лукени уж знает. А ещё знает, куда всё придёт. И дальше, со злой нервенностью на мучителей и результаты грядущие этих мучений, на Элизабет будущую, что императрица, злостью, он всё ж не забывает упомянуть о всё ждущем её у первого её гроба заказчике.
Элизабет становится императрицей. Что противно природе её. Лукени не меньше, впрочем. Остаётся пойти к людям. А где они? Есть кофейня, где собираются те, кто имеет возможность проводить годы за сплетнями, и для которых Лукени и ему подобные остаются прислугой, от тошноты отвлекающаяся россказнями. И есть те, кто молча терпит голод, такие робкие, такие легковоспламеняющиеся, такие ему понятные, их так просто швырнуть, куда нужно. И что с того, что свободы нужно только ему, а они удовольствуются сытостью?
И что они сделают? Кич. Правды не надо, она расстраивает. Лукени не может её не видеть, для него хорошего нет в свободе, противной свободе. Да и детей, принесших эту свободу, простить не может он Сиси, прекрасно их понимая, они ведь в немногим лучшем положении, чем он когда-то, оставленный в приюте матерью.
Мир разваливается на глазах под бодрые прославления вечных «строителей». Но кому какое дело? Нужно полюбоваться на зверушек-помешанных, нужно поставить на своём и заполучить эстафетную палочку – кайзера. Вот повод для войны, где нехороших средств нет. Хоть в средствах мадам он понимает очевидно больше благородиков, однако, чтобы попасть туда, ему как раз под благородика и пришлось маскироваться.
А Элизабет пришлось бежать. И можно смеяться над уходящей красотой, но не над новым миром, который чеканным шагом входит без приглашения, и ведут его не такие, как Лукени. То есть не террористы, а люди цивилизованные. Хотя им тоже достаточно только бросить кость.
И они тоже довольствуются кичем. Только с минусовым зарядом, он, когда чужой, массы утешает. А императрица просто идёт наугад.
Мир тонет. Кошмар кайзера – кошмар на троих на деле, они втроём и встречаются в нём с Тоддом. Кайзер всё думает, что что-то значит, Элизабет просто хочет к Тодду, чтобы тонущего этого корабля не видеть. А Тодд выбирает орудие и орудие обречено.
Орудию приходится описывать убийство. Мотивы, опять мотивы, которые не найдутся никогда. И после смерти Элизабет следует ещё одна смерть. Не известно, в камере ли.
@темы:
размышлизмы,
Elisabeth,
чердаки и подвалы
-
-
29.02.2024 в 08:19Посетите также мою страничку
hospital.tula-zdrav.ru/question/how-to-improve-... ограничения открытие счета в иностранном банке
33490-+