РОМАНДа, это было. В Аргентине в 1960-х. История напоминала множество других. Трое ограбили инкасаторскую машину. Но всё пошло не очень здорово. Они заперты с этими деньгами, загнаны, один ранен. Что дальше? Доллары в глазах и победа самого хитрого и удачливого в выгрызании глоток, победа, само собой, выражается в мешке с деньгами. Так?
Нет. Потому что это не "Бешеные псы", это аргентинская история.
Пилья показал себя странным и мучительным товарищем. Так как сюжет он строил на основе данных полиции, копий допросов, протоколов, характеристик (которые ему подкинули друзья-адвокаты, а он их так лихо по именам сдал в послесловии), ему часто хочется сделать подарок - словарь синонимов. К середине это умиряется, понимаешь, что к чему, и успокаиваешься.
При такой вот бедности языковой Пилья умеет проникнуть под кожу. Особенно в тяжёлые моменты.
Но самая, пожалуй, полюбившаяся мне особенность - туманы и обманы с ответом на виду. К примеру, автор добрых две части почти старательно уверяет нас, что мы будем читать криминальный детектив, да, именно. А ведь главное в первых строках выразил. Главное здесь, то, что деньги эти всё ж сожгло, - Мерелес (неумный кокаинист, о котором не сильно хочется говорить, нет у него вызывающего усмешку ребячества киношного) и Близнецы.
Их зовут Близнецами не за схожесть. И не за родственность. Они не работают поодиночке. У них говорящие имена. Нене - "ребёнок" и Анхель (хотя тут я делаю большое НО - в книге он Gaucho Rubio, но, так как никакой он не блондин и фильм! фильм!, так что я его называть стану Анхелем) - "ангел". Пилья осторожен в их описании, намеренно останавливается на внешнем, на цивильности, на похожих ясных глазах. Характеры только пунктиром. Отношения? Догадайтесь сами.
Во второй части подключается многоголосица. Ещё один приём Пильи, весьма сбивающий - любит он резко изменить рассказчика. И случайный это свидетель, и инкассатор, а то вдруг работница пекарни или репортёр. Это помимо рассказчика и главных героев. И вот в этой многоголосице совершается ограбление. Здесь Близнецы почти расходятся по полюсам. Тощий, бледный, больной, похожий на чахоточного Нене, "хрупкий". И мистик, убивающий полицейских как "людей без души" - Анхель. Очень важно - увидеть их в момент нападения. Они не Робины Гуды и не шиллеровские разбойники. Они не первый раз убивают. Но Анхель задыхается, уверяя, что "мы вернёмся". А Нене воспринимает всё то ли как наркотический бред, то ли ещё как, на удачу получив от Анхеля медальончик с Девой Марией.
Пилья потихоньку начинает нас готовить к главной теме. Погоня лихорадочна, но растворяется в намёках, словах, фразах, положениях, заставляющих смотреть на Близнецов.
Пора и познакомиться. Пилья опять показывает мастерство, замечательно представляя биографии. У Анхеля это обрывки, вызванные афазией (почти не говорит человек, если ничем не накачать, просто рвётся нейронная цепочка и слова не выговариваются). Либо в разговорах с доктором мы видим эти обрывки жизни, чуть-чуть в разговорах с Нене, не наедине, и много в последние несколько часов, картинками, мелькающими на фоне кокаина, крови и гари.
Анхель воспитывался в своём семействе как рабочие руки. Пока не начал слышать голоса и следовать им шокирующими честное крестьянское население способами. Слышались они ему с тех пор всю жизнь, это были женщины, говорившие на разных языках о своих страданиях. И терзающие Анхеля. Помытарили его и в доме-тюрьме, и в монастыре-тюрьме, пока в пятнадцать он не был задержан за убийство. Избитый мальчишка попал в "тихое" отделение психушки под мощной дозой транков. А добрый доктор Бунге, правда, сомневавшийся, не симулянт ли, ведь тихий и умный, сделал всё, чтобы достать его голоса, взрастить его мистические настроение и настроить против Нене. Их отношения доктор видел симбиозом тела убийцы (Анхель) и разума и решения (Нене), всего-то потому, что Анхель переложил на Нене весь быт и денежные вопросы. Так себе был у него доктор.
Кстати, об отношениях. Их выразил Пилья, в конце концов, очень просто:
"- Вы что, муж и жена?
- Конечно, идиот".
Нене рассказывает о себе единым куском текста. Всё это вытекает вообще-то из отчёта комиссара, идущего по их следу, очень официально вспоминается, в каком году благополучный "золотой" мальчик перестал быть таковым, подставленный друзьями. Глупо подставили, безопасно, но папенька мальчика приказал долго жить от нервов, и судья решил, что запереть - самое то. О жизни в тюрьме рассказывает сам Нене, рассказывает долго, пытаясь очернить себя по максимуму, рассказывает о том, что из глупого семнадцатилетнего наследника стал там больным, наркоманом, педиком, игроком, научился бить в спину. Ругать не очень получается, потому что он ещё вспоминает прочитанную по многу раз библиотеку историческую, шахматы, занимание рук деланием блестючих поясов из сигаретной бумаги. Думы. Ненависть, она с тех пор составляла существо Нене, после коробки без воздуха (гулять не принято в тюрьмах там), без уединения, без темноты даже ночью, со всегда готовыми избить, сломать, растоптать. Рассказывает он это в постели Анхелю, который ради такого и целибат нарушил.
А что за целибат? Он тихо упоминается, но трещина от него идёт по всему тексту. Анхель, желавший в детстве быть священником, не принимает своей любви к мужчине, как и в целом к ним влечения. Голоса в глове его ещё больше путают и загоняют, вот и собирается он спасти Нене, лишив его себя, грешного. Он отдаляется, непримиримо, твёрдо.
А Нене тоже себя тихо ненавидит за "нефундаментальность" влечений. Хоть женщины удовольствие тоже приносят, нужны не они. Его мучит эта разрастающаяся пропасть между ними. А преодолеть её пытаться страшно. Он боится услышать, что он грязный, тащит в пропасть и вообще негодяй. Выход он ищет по-детски жестоко и бездумно - уходит из их убежища "на охоту" ночами, где, простите, кобелирует, широко, но не счастливо, эйфория быстро сменяется потерянностью. Ему самому тошно до дикого желания унизиться. Самым унизительным в жизни Нене иронически считает исповедь, но это уж совсем край, поэтому желание удовлетворяется постоянием на коленях перед случайным "богом" в общественном туалете с ножом у живота "бога" (должен же быть предел и унижению).
Нене встречает Жизель. Девушку, в которой искал и нашёл он сестру, готовую слушать и радующую без затей телом. Она очень отличается от экранного своего воплощения. Она хочет жить, она не питает надежд на Нене, хоть он и врёт ей о якобы имеющейся семье. Ей это не нужно, и он тоже не нужен.
Ближе к середине рассказа Пилья подключает образ "народа". Именно так, в кавычках. Петля затягивается, тыкающиеся во все стороны неудачливые грабители откровенно радуют местных жителей (перестрелки на улице круче, чем в кино). Полиции тоже достаётся от автора за методы ведения расследований. Множество голосов опять, не знающих, осуждающих, забавляющихся.
А потом загнанность конечная и штурм. Шестнадцать часов описаны в трёх главах. Медленно, рывками, но медленно. Сперва обостряются голоса, Пилья и героев оборачивает ими, спроецированными через жучок голосами в наушниках полицейского-радиотелеграфиста. Они противопоставлены обществу как никогда. Тут вся Аргентина (хоть дело в Уругвае), конечно, тех времён - голодная и злая. Отказывающиеся сдаться и дразннящиеся закупленной едой, Близнецы и Мерелес всеми дружно признаются наркоманами и психами - кто в здравом уме так будет себя вести, если жить хочет. Правда, пара человек их пытается понять - они просто не хотят быть заперты снова, пойманы, побеждены. Они обречены и это понимают, но между двумя путями - ждать конца или жить до конца выбирают последний. Их называют стаей волков, и в чём-то правы. В угаре, под всей возможной наркотой, они знают, как себе помочь инстинктивно, как зверь находит лечебную траву. Они защищаются от газа, от взрывов. Порываются сбежать. Близнецы шагают дуг к другу, Нене успокоительно врёт о помощи от слинявшего вовремя организатора всего веселья, Анхель всерьёз уверяет, что с солнцем придёт хорошее.
А потом на сцену выходят деньги. Жечь их вздумал Нене, чтобы очиститься, отречься от того, что этот мешок - цель и горизонт. Анхель рядом, хоть затея ему не нравится. Толпа впадает в раж, когда на неё летят пепел и жжёная бумага. Деньги становятся "невинными", а их сожжение то "актом каннибализма", то "жертвоприношением самого дорогого, что есть". Вся ярость выплёскивается наружу. Деньги сжигать нельзя. Это терроризм, это убивает в оставшихся в здании всякое человеческое начало. Нет большего греха. И для них ничего больше нет.
Смерти приходят быстро - сперва Мерелез, потом Нене. Вся последняя глава отдана Анхелю. Его молитве, его попытке употребить всё, что осталось неупотреблённым, его желанию унести с собой как можно больше "бездушных", его жизни, в ярких картинах проносящейся перед глазами. Пилья отходит от реальной канвы событий, оставляя Анхеля живым в конце штурма и устраивая ему "Голгофу". Живым оставался Мерелез, это его заплёванного отвезли-таки в больницу, где он умер. Анхелю Пилья не даёт умереть тогда, смерть его иная, скорая, при бунте в тюрьме, куда он попал после выздоровления.
На деле полицейским пришлось растаскивать расстрелянных Анхеля и Нене. Неприлично было журналистам показывать двух полуголых мужчин в луже крови. Их свалили в общую яму. Нене скоро забрали внезапно появившиеся родственники.
А люди запомнили горящих бабочек.
ФИЛЬМОн иной. Он - словно резкость навели, всё на своих местах оказалось. От лишнего избавились и важное очистили. Дальше будут беспорядочные выхватанности.
Нене - выразитель обречённости. В романе это путь их бесшабашный с необдуманными покупками и тратами. А тут Нене говорит - убьют всё равно, я хочу подышать воздухом, пока могу. И быстро все к нему присоединяются, потому что прятаться по углам из-за этого мешка? Ну нет.
Нене говорит Жизель, что иногда ему кажется - он один из голосов Анхеля. Почему?
Его представления об унижении в виде двойной сцены - расходятся Близнецы, Анхель в церковь, а Нене к своему случайному "богу". Параллельные шаги, движение, взгляды, жесты. Только один ищет ответов, а второй унижения.
Жизель здесь иная. Она правда пытается что-то в Нене найти, хотя сама на его излияния об Анхеле отвечает, что влюблён он. Она совсем котёнок и гораздо взрослей той, что в книге. И тут она ведь божескую милость делает - говорить им даёт. Точнее, оракулом работает, их мысли высказывая. Одному она говорит нечто вроде "станция Хацапетовка, вылезайте, гражданин, приехали", на дружную шведскую семью никто тут не согласен, так что придётся выбирать, кому мотать нервы. А Анхелю Жизель говорит что-то вроде "эй, там, на шхуне", мол, голоса, это всё чудесно, но неплохо бы ещё один голос услышать, много интересного говорит, если слушать. Они после этого друг ко другу шагают. И неясным остаётся, что делала Жизель в участке, сама ли туда пришла. И ещё, в нашем переводе отвратном их прощание с Нене запутали вконец обещаниями её найти. Он обещал найти, да. Найти и убить, если заговорит. Сразу вспоминается, как характеризовали его в романе - холодней змеи и никогда никого не жалел. Врали, конечно. Жалел он, одного-единственного, хоть и тут с непривычки натворил дел.
Тонкость Нене или глупость? То, что он не пытался войти к Анхелю в не запирающуюся каморку. Вот как показали ему недвусмысленно "не влезай - убьёт", так и не входил больше. Не из гордости, нет, скрёбся же под дверью. Но сказали не входить, он и не входил, а Анхелю приходилось медальончик закусывать, чтобы нечаянно "не заперто" не сказать. И когда кровь Нене из-под той двери увидел, влетел разом.
Недоговоры на пляже. Это просто процитирую даже с ужасным переводом:
"Где ты ходишь ночами?
- На днях в кино ходил.
- С кем?
- Да есть знакомые."
Молитвенник-словарь. Я правда думала, что это молитвенник. По тому, как Анхель его держит, как учит. Нет, словарь. Сбежать он хотел в Америку. Иронично тут вспомнилась "Америка" Фёдора Михайловича.
Очки-авиаторы Анхеля "закрывал" голоса в глазах, ему казалось, что их видно.
В фильм введены сцены, "отлеляющие" Нене. Будто не уверен в нём Пилья. То малито ему предложит с собой свалить, прямо говоря, что он один из всех с головой и одиночка. То Жизель зовёт бежать с собой, потому что есть шанс, а "с этими двумя ты и до угла не дойдёшь". Он это всё понимает. Но не уходит. Анхель.
Строительство домов без бомбы. В романе, когда Нене рассуждал о тюрьме, он говорил о том, что вечно строишь и обустраиваешь дома внутри своей головы. Тщательно - пол, стены, крыша, всё внутри. Потом большую такую бомбу в него и ба-бах. В фильме нет бомбы, в фильме Нене сталася заселить дом людьми.
Поведение в доме-тюрьме. Нене напоминает дёрганного кота, слоняющегося среди закрытых дверей. По Анхелю видно, что он действительно уже привычнее чувствует себя запертым, в романе он специалльно отыскивает себе "лачугу" в доме, откуда почти не выходит.
А закончим началом. Знакомство иное. Сразу в лоб, проще и без христианской одержимости. Нет встреч раньше. Случайное знакомство, купля-продажа для того, чтобы было, где переночевать. И всё. И фляжка со спасающим от голосов обменена на сигарету. И голоса доверены одному только Нене, без докторских гипнозов и домогательств.
Банданьон. Claro que si.
Нет. Потому что это не "Бешеные псы", это аргентинская история.
Пилья показал себя странным и мучительным товарищем. Так как сюжет он строил на основе данных полиции, копий допросов, протоколов, характеристик (которые ему подкинули друзья-адвокаты, а он их так лихо по именам сдал в послесловии), ему часто хочется сделать подарок - словарь синонимов. К середине это умиряется, понимаешь, что к чему, и успокаиваешься.
При такой вот бедности языковой Пилья умеет проникнуть под кожу. Особенно в тяжёлые моменты.
Но самая, пожалуй, полюбившаяся мне особенность - туманы и обманы с ответом на виду. К примеру, автор добрых две части почти старательно уверяет нас, что мы будем читать криминальный детектив, да, именно. А ведь главное в первых строках выразил. Главное здесь, то, что деньги эти всё ж сожгло, - Мерелес (неумный кокаинист, о котором не сильно хочется говорить, нет у него вызывающего усмешку ребячества киношного) и Близнецы.
Их зовут Близнецами не за схожесть. И не за родственность. Они не работают поодиночке. У них говорящие имена. Нене - "ребёнок" и Анхель (хотя тут я делаю большое НО - в книге он Gaucho Rubio, но, так как никакой он не блондин и фильм! фильм!, так что я его называть стану Анхелем) - "ангел". Пилья осторожен в их описании, намеренно останавливается на внешнем, на цивильности, на похожих ясных глазах. Характеры только пунктиром. Отношения? Догадайтесь сами.
Во второй части подключается многоголосица. Ещё один приём Пильи, весьма сбивающий - любит он резко изменить рассказчика. И случайный это свидетель, и инкассатор, а то вдруг работница пекарни или репортёр. Это помимо рассказчика и главных героев. И вот в этой многоголосице совершается ограбление. Здесь Близнецы почти расходятся по полюсам. Тощий, бледный, больной, похожий на чахоточного Нене, "хрупкий". И мистик, убивающий полицейских как "людей без души" - Анхель. Очень важно - увидеть их в момент нападения. Они не Робины Гуды и не шиллеровские разбойники. Они не первый раз убивают. Но Анхель задыхается, уверяя, что "мы вернёмся". А Нене воспринимает всё то ли как наркотический бред, то ли ещё как, на удачу получив от Анхеля медальончик с Девой Марией.
Пилья потихоньку начинает нас готовить к главной теме. Погоня лихорадочна, но растворяется в намёках, словах, фразах, положениях, заставляющих смотреть на Близнецов.
Пора и познакомиться. Пилья опять показывает мастерство, замечательно представляя биографии. У Анхеля это обрывки, вызванные афазией (почти не говорит человек, если ничем не накачать, просто рвётся нейронная цепочка и слова не выговариваются). Либо в разговорах с доктором мы видим эти обрывки жизни, чуть-чуть в разговорах с Нене, не наедине, и много в последние несколько часов, картинками, мелькающими на фоне кокаина, крови и гари.
Анхель воспитывался в своём семействе как рабочие руки. Пока не начал слышать голоса и следовать им шокирующими честное крестьянское население способами. Слышались они ему с тех пор всю жизнь, это были женщины, говорившие на разных языках о своих страданиях. И терзающие Анхеля. Помытарили его и в доме-тюрьме, и в монастыре-тюрьме, пока в пятнадцать он не был задержан за убийство. Избитый мальчишка попал в "тихое" отделение психушки под мощной дозой транков. А добрый доктор Бунге, правда, сомневавшийся, не симулянт ли, ведь тихий и умный, сделал всё, чтобы достать его голоса, взрастить его мистические настроение и настроить против Нене. Их отношения доктор видел симбиозом тела убийцы (Анхель) и разума и решения (Нене), всего-то потому, что Анхель переложил на Нене весь быт и денежные вопросы. Так себе был у него доктор.
Кстати, об отношениях. Их выразил Пилья, в конце концов, очень просто:
"- Вы что, муж и жена?
- Конечно, идиот".
Нене рассказывает о себе единым куском текста. Всё это вытекает вообще-то из отчёта комиссара, идущего по их следу, очень официально вспоминается, в каком году благополучный "золотой" мальчик перестал быть таковым, подставленный друзьями. Глупо подставили, безопасно, но папенька мальчика приказал долго жить от нервов, и судья решил, что запереть - самое то. О жизни в тюрьме рассказывает сам Нене, рассказывает долго, пытаясь очернить себя по максимуму, рассказывает о том, что из глупого семнадцатилетнего наследника стал там больным, наркоманом, педиком, игроком, научился бить в спину. Ругать не очень получается, потому что он ещё вспоминает прочитанную по многу раз библиотеку историческую, шахматы, занимание рук деланием блестючих поясов из сигаретной бумаги. Думы. Ненависть, она с тех пор составляла существо Нене, после коробки без воздуха (гулять не принято в тюрьмах там), без уединения, без темноты даже ночью, со всегда готовыми избить, сломать, растоптать. Рассказывает он это в постели Анхелю, который ради такого и целибат нарушил.
А что за целибат? Он тихо упоминается, но трещина от него идёт по всему тексту. Анхель, желавший в детстве быть священником, не принимает своей любви к мужчине, как и в целом к ним влечения. Голоса в глове его ещё больше путают и загоняют, вот и собирается он спасти Нене, лишив его себя, грешного. Он отдаляется, непримиримо, твёрдо.
А Нене тоже себя тихо ненавидит за "нефундаментальность" влечений. Хоть женщины удовольствие тоже приносят, нужны не они. Его мучит эта разрастающаяся пропасть между ними. А преодолеть её пытаться страшно. Он боится услышать, что он грязный, тащит в пропасть и вообще негодяй. Выход он ищет по-детски жестоко и бездумно - уходит из их убежища "на охоту" ночами, где, простите, кобелирует, широко, но не счастливо, эйфория быстро сменяется потерянностью. Ему самому тошно до дикого желания унизиться. Самым унизительным в жизни Нене иронически считает исповедь, но это уж совсем край, поэтому желание удовлетворяется постоянием на коленях перед случайным "богом" в общественном туалете с ножом у живота "бога" (должен же быть предел и унижению).
Нене встречает Жизель. Девушку, в которой искал и нашёл он сестру, готовую слушать и радующую без затей телом. Она очень отличается от экранного своего воплощения. Она хочет жить, она не питает надежд на Нене, хоть он и врёт ей о якобы имеющейся семье. Ей это не нужно, и он тоже не нужен.
Ближе к середине рассказа Пилья подключает образ "народа". Именно так, в кавычках. Петля затягивается, тыкающиеся во все стороны неудачливые грабители откровенно радуют местных жителей (перестрелки на улице круче, чем в кино). Полиции тоже достаётся от автора за методы ведения расследований. Множество голосов опять, не знающих, осуждающих, забавляющихся.
А потом загнанность конечная и штурм. Шестнадцать часов описаны в трёх главах. Медленно, рывками, но медленно. Сперва обостряются голоса, Пилья и героев оборачивает ими, спроецированными через жучок голосами в наушниках полицейского-радиотелеграфиста. Они противопоставлены обществу как никогда. Тут вся Аргентина (хоть дело в Уругвае), конечно, тех времён - голодная и злая. Отказывающиеся сдаться и дразннящиеся закупленной едой, Близнецы и Мерелес всеми дружно признаются наркоманами и психами - кто в здравом уме так будет себя вести, если жить хочет. Правда, пара человек их пытается понять - они просто не хотят быть заперты снова, пойманы, побеждены. Они обречены и это понимают, но между двумя путями - ждать конца или жить до конца выбирают последний. Их называют стаей волков, и в чём-то правы. В угаре, под всей возможной наркотой, они знают, как себе помочь инстинктивно, как зверь находит лечебную траву. Они защищаются от газа, от взрывов. Порываются сбежать. Близнецы шагают дуг к другу, Нене успокоительно врёт о помощи от слинявшего вовремя организатора всего веселья, Анхель всерьёз уверяет, что с солнцем придёт хорошее.
А потом на сцену выходят деньги. Жечь их вздумал Нене, чтобы очиститься, отречься от того, что этот мешок - цель и горизонт. Анхель рядом, хоть затея ему не нравится. Толпа впадает в раж, когда на неё летят пепел и жжёная бумага. Деньги становятся "невинными", а их сожжение то "актом каннибализма", то "жертвоприношением самого дорогого, что есть". Вся ярость выплёскивается наружу. Деньги сжигать нельзя. Это терроризм, это убивает в оставшихся в здании всякое человеческое начало. Нет большего греха. И для них ничего больше нет.
Смерти приходят быстро - сперва Мерелез, потом Нене. Вся последняя глава отдана Анхелю. Его молитве, его попытке употребить всё, что осталось неупотреблённым, его желанию унести с собой как можно больше "бездушных", его жизни, в ярких картинах проносящейся перед глазами. Пилья отходит от реальной канвы событий, оставляя Анхеля живым в конце штурма и устраивая ему "Голгофу". Живым оставался Мерелез, это его заплёванного отвезли-таки в больницу, где он умер. Анхелю Пилья не даёт умереть тогда, смерть его иная, скорая, при бунте в тюрьме, куда он попал после выздоровления.
На деле полицейским пришлось растаскивать расстрелянных Анхеля и Нене. Неприлично было журналистам показывать двух полуголых мужчин в луже крови. Их свалили в общую яму. Нене скоро забрали внезапно появившиеся родственники.
А люди запомнили горящих бабочек.
ФИЛЬМОн иной. Он - словно резкость навели, всё на своих местах оказалось. От лишнего избавились и важное очистили. Дальше будут беспорядочные выхватанности.
Нене - выразитель обречённости. В романе это путь их бесшабашный с необдуманными покупками и тратами. А тут Нене говорит - убьют всё равно, я хочу подышать воздухом, пока могу. И быстро все к нему присоединяются, потому что прятаться по углам из-за этого мешка? Ну нет.
Нене говорит Жизель, что иногда ему кажется - он один из голосов Анхеля. Почему?
Его представления об унижении в виде двойной сцены - расходятся Близнецы, Анхель в церковь, а Нене к своему случайному "богу". Параллельные шаги, движение, взгляды, жесты. Только один ищет ответов, а второй унижения.
Жизель здесь иная. Она правда пытается что-то в Нене найти, хотя сама на его излияния об Анхеле отвечает, что влюблён он. Она совсем котёнок и гораздо взрослей той, что в книге. И тут она ведь божескую милость делает - говорить им даёт. Точнее, оракулом работает, их мысли высказывая. Одному она говорит нечто вроде "станция Хацапетовка, вылезайте, гражданин, приехали", на дружную шведскую семью никто тут не согласен, так что придётся выбирать, кому мотать нервы. А Анхелю Жизель говорит что-то вроде "эй, там, на шхуне", мол, голоса, это всё чудесно, но неплохо бы ещё один голос услышать, много интересного говорит, если слушать. Они после этого друг ко другу шагают. И неясным остаётся, что делала Жизель в участке, сама ли туда пришла. И ещё, в нашем переводе отвратном их прощание с Нене запутали вконец обещаниями её найти. Он обещал найти, да. Найти и убить, если заговорит. Сразу вспоминается, как характеризовали его в романе - холодней змеи и никогда никого не жалел. Врали, конечно. Жалел он, одного-единственного, хоть и тут с непривычки натворил дел.
Тонкость Нене или глупость? То, что он не пытался войти к Анхелю в не запирающуюся каморку. Вот как показали ему недвусмысленно "не влезай - убьёт", так и не входил больше. Не из гордости, нет, скрёбся же под дверью. Но сказали не входить, он и не входил, а Анхелю приходилось медальончик закусывать, чтобы нечаянно "не заперто" не сказать. И когда кровь Нене из-под той двери увидел, влетел разом.
Недоговоры на пляже. Это просто процитирую даже с ужасным переводом:
"Где ты ходишь ночами?
- На днях в кино ходил.
- С кем?
- Да есть знакомые."
Молитвенник-словарь. Я правда думала, что это молитвенник. По тому, как Анхель его держит, как учит. Нет, словарь. Сбежать он хотел в Америку. Иронично тут вспомнилась "Америка" Фёдора Михайловича.
Очки-авиаторы Анхеля "закрывал" голоса в глазах, ему казалось, что их видно.
В фильм введены сцены, "отлеляющие" Нене. Будто не уверен в нём Пилья. То малито ему предложит с собой свалить, прямо говоря, что он один из всех с головой и одиночка. То Жизель зовёт бежать с собой, потому что есть шанс, а "с этими двумя ты и до угла не дойдёшь". Он это всё понимает. Но не уходит. Анхель.
Строительство домов без бомбы. В романе, когда Нене рассуждал о тюрьме, он говорил о том, что вечно строишь и обустраиваешь дома внутри своей головы. Тщательно - пол, стены, крыша, всё внутри. Потом большую такую бомбу в него и ба-бах. В фильме нет бомбы, в фильме Нене сталася заселить дом людьми.
Поведение в доме-тюрьме. Нене напоминает дёрганного кота, слоняющегося среди закрытых дверей. По Анхелю видно, что он действительно уже привычнее чувствует себя запертым, в романе он специалльно отыскивает себе "лачугу" в доме, откуда почти не выходит.
А закончим началом. Знакомство иное. Сразу в лоб, проще и без христианской одержимости. Нет встреч раньше. Случайное знакомство, купля-продажа для того, чтобы было, где переночевать. И всё. И фляжка со спасающим от голосов обменена на сигарету. И голоса доверены одному только Нене, без докторских гипнозов и домогательств.
Банданьон. Claro que si.
@темы: кино, размышлизмы, чердаки и подвалы