И всё же, по зрелому размышлению, получился хороший фильм.
Об очарованиях и разочарованиях
Понятно, почему фильм этот многим американским зрителям не понравился. Во-первых, весь фильм - собрание аннотаций к событиям и лицам, поэтому мало что поймёт человек, хотя бы в общих чертах не знакомый с историей доктора и революцией на Кубе. Во-вторых, нет плакатности. Из этого следует в-третьих - не понятно, Че хороший или плохой. Это основные претензии, ну и так, по мелочи.
А для меня это плюсы. Я бы даже советовала этот фильм смотреть первым, хотя и с осторожностью. Он не поселит фанатизма, а интересующихся подстегнёт узнавать.
В интервью Норьега говорил, что на данный момент мнения о Че представляют собой два полюса - этакие "+" и "-". Либо "святой и аргентинский Христос" либо "мерзавец и убийца". Он не стоит на полюсах. А в фильме даже и вопроса такого - хороший или плохой? - задавать не планировали. Вопрос фильма озвучили в самом начале почти - как я стал таким, какой есть сейчас? Это и Норьегу интересует. Забегая вперёд, скажу, что от оценочности уйти всё же не удалось.
Но начнём с очарований.
Нет плакатности. Я пробежалась по образам Че в кино, все как один - статные мужчины с повышенным уровнем брутальности. Че с плаката.
Норьега - Че из жизни. Они удивительно похожи в некоторых ракурсах, просто удивительно. Доброго доктора неуловимо изменяли для плакатов. А он худой, бледный, и разве Норьеги скуластее. Он весело улыбался, искренне, у него было то, что ему нужно. И смотрел непроницаемыми глазами социопата. Они тоже умели смеяться. Он мирно выглядел.
Пианистские пальцы Норьеги выглядели потому издевательски-точно. Глядя на него, видишь именно доктора из Аргентины, он отличается. Он ведь принадлежал к тому классу, который по его же определению, был не просто чужд революции, но враг её, заслуживающий только смерти. Но мы равны, а я ровнее.
Че худым и бледным был, по большей части, от тяжёлой астмы. Но это чаще в тени, не героический факт. Норьега внимателен к астме. Очень. Причём его припадки живые. Это и нервное присасывание к ингалятору после разноса обожаемым Фиделем. Это и невозможность вдохнуть после брождения в горах без лекарств. Тяжёлая, опасная, но быстро проходящая. И просто весёлое дыхание со свистом, когда кругом все смотрят круглыми глазами, потому что это жутче припадка. Подозреваю, что астма здесь - ещё один тонкий намёк. Только кажется, что он может контролировать её. И только кажется остальным, что они могут контролировать его.
Мне полюбились намёки этого фильма.
Чрезвычайно мила тема Аргентины. Сперва молоденький тогда ещё Эрнесто уверяет Кастро, мол, за тебя-за тебя, затебее всех, буду работать там, куда пошлёшь. Только не в Аргентине. Почему? Своим-то помочь не хочется, совсем? Не хочется, потому что не нужны ему люди, ему нужна революция. Прости, Портос, но он тоже дерётся, потому что дерётся. Благополучие людей - удобная, а главное, правдивая ширма.
В Аргентине правительство всегда было очень жёстко к недовольным. За малейшие поползновения неосторожному вьюноше поприжали хвост, слегка совсем, даже дали удрать из страны. Повезло, если честно. А ему хватило, чтобы понять, там не так уж и плохо живётся, куда хуже живётся в стране маленькой, с расслабившимся правительством и никакой армией. в Аргентине вот так вот с кондачка власть не захватишь. Чтобы в Аргентине людям помогать, нужно всю жизнь пролежать на дне, борясь за маленький глоток воздуха. И не факт, что в один прекрасный день ты не исчезнешь. Ну, можно себе позволить иногда будить массы. Но это не в те годы. Очами с плаката не посверкаешь.
Так что прозвучит несколько раз рефрен нескучания по дому. Но будет мате (интересно, это вправду был мате?), и ему постоянно все вокруг будут колоть глаза Аргентиной. Что мне доставляло удовольствие, да.
Боливийский солдат не сразу решился Че расстрелять. И, видя его решимость, чудную фразу выдаёт доктор: "Стреляй, трус! Я всего лишь человек". Вроде понятно всё, личность его уже установили. Фигура-то заметная, потому солдат и медлит. Но для Че люди - всего лишь люди. Можно спокойно убивать, это условия его войны, по которым должны играть все.
В первом бою он "без колебаний" оставляет сумку врача, выбирая оружие. Собственные раны его мало заботят. Чужие тоже.
Мрачная ирония с первым убитым человеком. За ним даже следят, тем более он после боя отправился к трупам, нашли его разглядывающим последствия своего выстрела.
- Первый раз убил?
Только рассеянный взгляд: "Да". А потом пальцы в рану, потому что интересно, прямо в сердце попала пуля или нет. Сосредоточенное такое ковыряние. И после как объяснение - я же врач, я работал с трупами. Да, но это труп первого убитого тобой.
Он действительно честен, говоря, что готов убивать и умереть за то, во что верит. А верит в равенство, как говорит. Только не сразу все поняли, что в равенство перед пулей. Я жив и жажду крови.
Поэтому такой оценивающий взгляд на бывшего кумира Фиделя. Он перестал быть кумиром, когда отвернулся, медля с расстрелом предателя. Че выстрелил, понаблюдав. Он стрелял в тех, кто не подчинялся, это был закон. Фидель называл его сплошным разочарованием, но давал ему отряды, потому что они либо побеждали, что чаще, либо умирали.
Добрый доктор ведь был умным. Он читал много. А в сценке, где он весело проводнику советует читать научиться и почитать "Дон Кихота", захотелось чем-то запустить в экран. Нельзя быть такой достоверной сволочью. Он же знает, что это может сделать с честным человеком. Не с ним.
Он хищно смотрит на людей. По-настоящему хищно, не по-человечески. Как на низшее звено в пищевой цепи. Хищно им улыбается. Будто бросится сейчас. Но весело. Всё больше убеждаюсь, что он был социопат. Столько крови на себе вынести невозможно, если есть хоть капля заинтересованности в людях. Так самозабвенно мучить, при этом не испытывая садистского удовольствия, ничего не испытывая. Это просто люди.
Разочарованием стало то, что Кубы после революции совсем нет в фильме. Пара маленьких сценок. Одна - растянутое на весь фильм вспышками интервью 1960 года, но там о стране ни слова. И вторая, говорящая. Фидель, Че и кто-то ещё обсуждают ситуацию. Сидя в патио с фонтаном, под таким белым шатром. Фидель ещё потягивает недешёвый коктейль. Из газеты зачитывают мнение о "кровавой бане" на Кубе. Че не собирается отступать.
И сразу потом Боливия. Разочарование номер два - подтверждение ещё одного мифа - Че, мол, не политик был, а воин. Он уехал в Боливию, сделав всё для Кубы. Устав от министров и политиканов. От министров устал, значит? А кто был министром промышленности? Кто был директором национального банка? Кто на себя замкнул все деньги? И, высосав всё, умотал в Боливию, потому что игра окончилась победой, теперь нужно новое поле, новый тур игры.
Че не был политиком? Правда? А как он "проредил" мужское население Кубы, дабы и мысль о сопротивлении отмести? Как избавился не только от интеллигенции и состоятельных граждан, но и от их детей? При этом ни одного дела об измене революции впрямую, чтобы народ и представить не мог, что ей можно изменить. От аргентинского стиля он не избавился, хватая людей на улицах и увозя в неизвестном направлении и расстреливая в домах. Остров "свободы" был закрыт для выезда, оттуда и теперь местным непросто выехать, нужно иметь определённую репутацию. А чудный способ поднять сельское хозяйство, отправляя на плантации "перевоспитывать" (это так и называлось) "контрреволюционный социальный элемент". Им не платили, само собой. Студенты и просто "энтузиасты", наслушавшиеся речей в духе "кто не хочет помочь своей стране, тот против неё, кто против неё - тот к стенке" тоже работали бесплатно. И вот на золотую мечту не политика скопили, отправили в Боливию.
В Боливии Че просчитался. Он и не подумал к народу подойти как-то и узнать его настроения. А народ напугался людей с оружием и не захотел слушать "освободителей", тем паче добывать себе свободу гражданской войной, и преспокойненько сдал отряд Че властям как бандитов.
Чудная сцена в фильме, когда в качестве последнего желания Че просит поговорит с учителем (его в школе держали). И вот сидит перед ним молоденькая учительница и на коварный зачин, что, мол, школа у вас жуткая и на тюрьму похожа, отвечает с достоинством, что страна бедная. Он и ждал этих слов, начиная сразу о чиновниках, что на мередесах, о том, что нельзя так, что у них не так на Кубе. А она смотрит и отвечает: "Вы пришли убивать наших отцов, братьев и сыновей". Всё, что он ей может ответить, что на войне либо ты убьёшь, либо тебя. Ну, хоть враньё оставил, о счастье народа ни слова, всё свелось к тому, кто кого убьёт. А ей не хочется убивать ради куска лишнего, вот не хочется.
Это не значит, что кубинцам хотелось. Они доверились, почитали Кихота. Народ незлобливый, ну хоть тресни. В первой же сцене боливийский представитель начальства осуждающе так смотрит, смотрит на доброго доктора, а потом изрекает: "А я с Кубы". Переживший встретил. И нет ненависти в этом взгляде, только "что ж это ты наделал-то?" Боливийские солдаты куда злей.
А на первых шагах остатков отряда под предводительством Че голод их пригнал к дому. Ума хватило не врываться, а зайти. Накормили, напоили, обогрели и не обобрали. Обещали проводить к Фиделю, местные всегда лучше знают, кто и где в их лесу засел. Одно условие - оставить оружие и снять форму. Мол, никто не гонит, но с оружием не хорошо.
Была там и сценка такого визита уже в разгар революции. И не все ей радовались. Но не обрадованная женщина всё равно дала поесть, и только потом погнала.
Мальчик думающий.
Чудно хронику подобрали. Безликие демонстрации сменяются вовсе не восторженно, а скорее озадаченно и настороженно, слушающими речи Че людьми. Победа с ликованием и всё, тишина. Хроника на этом обрывается. Будто тут и конец Кубе.
Но оценочность дошла до конца. Смерть подкорректировали, подчистили. Снова упомянули об Аргентине. Попытались вывести к человеческому. Не очень вышло с учётом вышесказанного.
А мне что. Мне странновато будет натыкаться теперь на одну из своих историй.
Об очарованиях и разочарованиях
Понятно, почему фильм этот многим американским зрителям не понравился. Во-первых, весь фильм - собрание аннотаций к событиям и лицам, поэтому мало что поймёт человек, хотя бы в общих чертах не знакомый с историей доктора и революцией на Кубе. Во-вторых, нет плакатности. Из этого следует в-третьих - не понятно, Че хороший или плохой. Это основные претензии, ну и так, по мелочи.
А для меня это плюсы. Я бы даже советовала этот фильм смотреть первым, хотя и с осторожностью. Он не поселит фанатизма, а интересующихся подстегнёт узнавать.
В интервью Норьега говорил, что на данный момент мнения о Че представляют собой два полюса - этакие "+" и "-". Либо "святой и аргентинский Христос" либо "мерзавец и убийца". Он не стоит на полюсах. А в фильме даже и вопроса такого - хороший или плохой? - задавать не планировали. Вопрос фильма озвучили в самом начале почти - как я стал таким, какой есть сейчас? Это и Норьегу интересует. Забегая вперёд, скажу, что от оценочности уйти всё же не удалось.
Но начнём с очарований.
Нет плакатности. Я пробежалась по образам Че в кино, все как один - статные мужчины с повышенным уровнем брутальности. Че с плаката.
Норьега - Че из жизни. Они удивительно похожи в некоторых ракурсах, просто удивительно. Доброго доктора неуловимо изменяли для плакатов. А он худой, бледный, и разве Норьеги скуластее. Он весело улыбался, искренне, у него было то, что ему нужно. И смотрел непроницаемыми глазами социопата. Они тоже умели смеяться. Он мирно выглядел.
Пианистские пальцы Норьеги выглядели потому издевательски-точно. Глядя на него, видишь именно доктора из Аргентины, он отличается. Он ведь принадлежал к тому классу, который по его же определению, был не просто чужд революции, но враг её, заслуживающий только смерти. Но мы равны, а я ровнее.
Че худым и бледным был, по большей части, от тяжёлой астмы. Но это чаще в тени, не героический факт. Норьега внимателен к астме. Очень. Причём его припадки живые. Это и нервное присасывание к ингалятору после разноса обожаемым Фиделем. Это и невозможность вдохнуть после брождения в горах без лекарств. Тяжёлая, опасная, но быстро проходящая. И просто весёлое дыхание со свистом, когда кругом все смотрят круглыми глазами, потому что это жутче припадка. Подозреваю, что астма здесь - ещё один тонкий намёк. Только кажется, что он может контролировать её. И только кажется остальным, что они могут контролировать его.
Мне полюбились намёки этого фильма.
Чрезвычайно мила тема Аргентины. Сперва молоденький тогда ещё Эрнесто уверяет Кастро, мол, за тебя-за тебя, затебее всех, буду работать там, куда пошлёшь. Только не в Аргентине. Почему? Своим-то помочь не хочется, совсем? Не хочется, потому что не нужны ему люди, ему нужна революция. Прости, Портос, но он тоже дерётся, потому что дерётся. Благополучие людей - удобная, а главное, правдивая ширма.
В Аргентине правительство всегда было очень жёстко к недовольным. За малейшие поползновения неосторожному вьюноше поприжали хвост, слегка совсем, даже дали удрать из страны. Повезло, если честно. А ему хватило, чтобы понять, там не так уж и плохо живётся, куда хуже живётся в стране маленькой, с расслабившимся правительством и никакой армией. в Аргентине вот так вот с кондачка власть не захватишь. Чтобы в Аргентине людям помогать, нужно всю жизнь пролежать на дне, борясь за маленький глоток воздуха. И не факт, что в один прекрасный день ты не исчезнешь. Ну, можно себе позволить иногда будить массы. Но это не в те годы. Очами с плаката не посверкаешь.
Так что прозвучит несколько раз рефрен нескучания по дому. Но будет мате (интересно, это вправду был мате?), и ему постоянно все вокруг будут колоть глаза Аргентиной. Что мне доставляло удовольствие, да.
Боливийский солдат не сразу решился Че расстрелять. И, видя его решимость, чудную фразу выдаёт доктор: "Стреляй, трус! Я всего лишь человек". Вроде понятно всё, личность его уже установили. Фигура-то заметная, потому солдат и медлит. Но для Че люди - всего лишь люди. Можно спокойно убивать, это условия его войны, по которым должны играть все.
В первом бою он "без колебаний" оставляет сумку врача, выбирая оружие. Собственные раны его мало заботят. Чужие тоже.
Мрачная ирония с первым убитым человеком. За ним даже следят, тем более он после боя отправился к трупам, нашли его разглядывающим последствия своего выстрела.
- Первый раз убил?
Только рассеянный взгляд: "Да". А потом пальцы в рану, потому что интересно, прямо в сердце попала пуля или нет. Сосредоточенное такое ковыряние. И после как объяснение - я же врач, я работал с трупами. Да, но это труп первого убитого тобой.
Он действительно честен, говоря, что готов убивать и умереть за то, во что верит. А верит в равенство, как говорит. Только не сразу все поняли, что в равенство перед пулей. Я жив и жажду крови.
Поэтому такой оценивающий взгляд на бывшего кумира Фиделя. Он перестал быть кумиром, когда отвернулся, медля с расстрелом предателя. Че выстрелил, понаблюдав. Он стрелял в тех, кто не подчинялся, это был закон. Фидель называл его сплошным разочарованием, но давал ему отряды, потому что они либо побеждали, что чаще, либо умирали.
Добрый доктор ведь был умным. Он читал много. А в сценке, где он весело проводнику советует читать научиться и почитать "Дон Кихота", захотелось чем-то запустить в экран. Нельзя быть такой достоверной сволочью. Он же знает, что это может сделать с честным человеком. Не с ним.
Он хищно смотрит на людей. По-настоящему хищно, не по-человечески. Как на низшее звено в пищевой цепи. Хищно им улыбается. Будто бросится сейчас. Но весело. Всё больше убеждаюсь, что он был социопат. Столько крови на себе вынести невозможно, если есть хоть капля заинтересованности в людях. Так самозабвенно мучить, при этом не испытывая садистского удовольствия, ничего не испытывая. Это просто люди.
Разочарованием стало то, что Кубы после революции совсем нет в фильме. Пара маленьких сценок. Одна - растянутое на весь фильм вспышками интервью 1960 года, но там о стране ни слова. И вторая, говорящая. Фидель, Че и кто-то ещё обсуждают ситуацию. Сидя в патио с фонтаном, под таким белым шатром. Фидель ещё потягивает недешёвый коктейль. Из газеты зачитывают мнение о "кровавой бане" на Кубе. Че не собирается отступать.
И сразу потом Боливия. Разочарование номер два - подтверждение ещё одного мифа - Че, мол, не политик был, а воин. Он уехал в Боливию, сделав всё для Кубы. Устав от министров и политиканов. От министров устал, значит? А кто был министром промышленности? Кто был директором национального банка? Кто на себя замкнул все деньги? И, высосав всё, умотал в Боливию, потому что игра окончилась победой, теперь нужно новое поле, новый тур игры.
Че не был политиком? Правда? А как он "проредил" мужское население Кубы, дабы и мысль о сопротивлении отмести? Как избавился не только от интеллигенции и состоятельных граждан, но и от их детей? При этом ни одного дела об измене революции впрямую, чтобы народ и представить не мог, что ей можно изменить. От аргентинского стиля он не избавился, хватая людей на улицах и увозя в неизвестном направлении и расстреливая в домах. Остров "свободы" был закрыт для выезда, оттуда и теперь местным непросто выехать, нужно иметь определённую репутацию. А чудный способ поднять сельское хозяйство, отправляя на плантации "перевоспитывать" (это так и называлось) "контрреволюционный социальный элемент". Им не платили, само собой. Студенты и просто "энтузиасты", наслушавшиеся речей в духе "кто не хочет помочь своей стране, тот против неё, кто против неё - тот к стенке" тоже работали бесплатно. И вот на золотую мечту не политика скопили, отправили в Боливию.
В Боливии Че просчитался. Он и не подумал к народу подойти как-то и узнать его настроения. А народ напугался людей с оружием и не захотел слушать "освободителей", тем паче добывать себе свободу гражданской войной, и преспокойненько сдал отряд Че властям как бандитов.
Чудная сцена в фильме, когда в качестве последнего желания Че просит поговорит с учителем (его в школе держали). И вот сидит перед ним молоденькая учительница и на коварный зачин, что, мол, школа у вас жуткая и на тюрьму похожа, отвечает с достоинством, что страна бедная. Он и ждал этих слов, начиная сразу о чиновниках, что на мередесах, о том, что нельзя так, что у них не так на Кубе. А она смотрит и отвечает: "Вы пришли убивать наших отцов, братьев и сыновей". Всё, что он ей может ответить, что на войне либо ты убьёшь, либо тебя. Ну, хоть враньё оставил, о счастье народа ни слова, всё свелось к тому, кто кого убьёт. А ей не хочется убивать ради куска лишнего, вот не хочется.
Это не значит, что кубинцам хотелось. Они доверились, почитали Кихота. Народ незлобливый, ну хоть тресни. В первой же сцене боливийский представитель начальства осуждающе так смотрит, смотрит на доброго доктора, а потом изрекает: "А я с Кубы". Переживший встретил. И нет ненависти в этом взгляде, только "что ж это ты наделал-то?" Боливийские солдаты куда злей.
А на первых шагах остатков отряда под предводительством Че голод их пригнал к дому. Ума хватило не врываться, а зайти. Накормили, напоили, обогрели и не обобрали. Обещали проводить к Фиделю, местные всегда лучше знают, кто и где в их лесу засел. Одно условие - оставить оружие и снять форму. Мол, никто не гонит, но с оружием не хорошо.
Была там и сценка такого визита уже в разгар революции. И не все ей радовались. Но не обрадованная женщина всё равно дала поесть, и только потом погнала.
Мальчик думающий.
Чудно хронику подобрали. Безликие демонстрации сменяются вовсе не восторженно, а скорее озадаченно и настороженно, слушающими речи Че людьми. Победа с ликованием и всё, тишина. Хроника на этом обрывается. Будто тут и конец Кубе.
Но оценочность дошла до конца. Смерть подкорректировали, подчистили. Снова упомянули об Аргентине. Попытались вывести к человеческому. Не очень вышло с учётом вышесказанного.
А мне что. Мне странновато будет натыкаться теперь на одну из своих историй.